Как же мне уговорить его уйти и оставить меня в покое? Я всерьез заволновался. Похоже, он ни за что не отцепится от меня! Да и как отцепиться? Он шикарно жил, пока эксплуатировал клона, а оставшись без нее, вынужден существовать на пособие для малоимущих. А, ладно, попробую!

— Послушай, — сказал я наконец. — Даже если ты вернешь ее, от нее тебе не будет толку. Она откажется заниматься для тебя проституцией в дыре, которую ты называешь Дайдитауном. Так почему бы не взглянуть правде в лицо? Ты проиграл. Она победила. Она улетела с Земли навсегда и больше не вернется. Забудь ее!

Глаза его злобно сверкнули; он стукнул кулаком по столу.

— Ничего подобного! Она здесь, на Земле! Может быть, прямо тут, в нашем мегаполисе. И я ее найду! А если она откажется работать на меня, я сотру ей память, и мы начнем все сначала! Но я никогда не сдамся, Дрейер!

Хорошо, что после этого он сам ушел. Пока я представлял, как он стирает Джин память и снова запирает ее в Дайдитауне, меня так и подмывало его придушить.

Только я успокоился, как ко мне влетел Эм-Эм. Он плюхнулся на стул и изумленно воззрился на меня.

— Что случилось, малыш?

Он медленно покачал головой, словно не совсем понимая, о чем говорит:

— Не верю, Зиг. Но Венди сказала — она познакомится с тобой, повидает тебя.

Определенно, Эм-Эм слишком много времени проводил среди старых дружков. Придется заставить его посидеть перед видеофоном и послушать Информпоток, чтобы его речь перестала отдавать жаргоном беспризорников.

— Полагаю, ты дал мне отличную рекомендацию.

— Отличную, да, но она никогда — никогда! — не знакомится с людьми сверху.

— Когда она поднимается наверх, она же с кем-то встречается, разговаривает.

Он задумался.

— Можбыть. Но когда она уходит, никогда надолго. Всегда приходит утром.

Вполне понятно. Даже если великолепная Венди обожает беспризорников, ей иногда хочется пообщаться со взрослыми. Может быть, именно потому она и согласилась встретиться со мной. В конце концов, я избавил их от парочки злобных акул из «Невронекса». Да и Эм-Эм подтвердил, что я не подонок, который собирается эксплуатировать несчастных малышей.

— Когда же мы увидимся с твоей Венди?

— Сейчас, сегодня. Прямо сейчас.

— Не спеши, малыш. Сейчас я занят.

Я не был занят, но мне хотелось самому назначить день и час встречи с Венди.

— Она сказала — сейчас или никогда. Или, можбыть, очень долго.

Ее ультиматум меня не обрадовал, но ведь я сам настаивал на знакомстве с ней. Она согласилась, но выдвинула свои условия.

— Где?

— Там, внизу.

— В туннеле?

— Венди не любит наверху.

— Класс! — Меньше всего мне хотелось шататься по заброшенным шахтам подземки. — Сейчас возьму карманный фонарик, и ты покажешь мне дорогу.

Мы пролетели район Бэттэри и очутились у комплекса корпорации «Окумо-Слейтер», где я во время работы на лже-Хамбота встретил первую стайку беспризорников. Потом пролетели еще две остановки на север. Оттуда мы пошли пешком. Мы забирали все дальше в северном направлении, пока не подошли к средних размеров административному зданию. Эм-Эм провел меня подвалом к старому заваленному входу в подземку. Беспризорники давно разобрали завал. Эм-Эм пролез внутрь, я с трудом протиснулся за ним. Мы зажгли фонарики и поползли по нижним этажам мегаполиса.

Мы спускались вниз по бетонным ступенькам; в неярком свете карманных фонариков отражались бетонные стены, обложенные белой кафельной плиткой. Мы шли по коридору, заваленному обломками камня, спрыгивали с бетонных ограждений и шли вдоль рельсов подлинным туннелям, грубо проложенным в гранитной породе. Здесь, под землей, было душно и влажно; испарения со стен собирались в лужи, где-то мелкие, где-то такие широкие, что они преграждали нам путь, и нам приходилось ползти по самому краю. Когда мы обходили одну большую лужу, сзади что-то громко плюхнуло, и я почувствовал, как у меня волосы поднялись дыбом.

— А здесь не жарко, — заметил я.

Эм-Эм шел впереди; я увидел, как он пожал плечами.

— Всегда так. Не важно, что наверху, у нас внизу всегда прохладно.

После одного длинного туннеля, показавшегося мне бесконечным, я увидел, как где-то впереди слабо мерцает свет. По мере того как мы подходили ближе, свет делался ярче; когда мы завернули за угол, он стал почти ослепительным.

Мы очутились на бывшей станции — остановке старого метро. На свету сверкали оставшиеся на стенах кафельные плитки. В одном месте несколько синих и оранжевых плиток образовывали надпись: «Запад… 4-я». В дальнем углу росло что-то зеленое. Вся платформа была уставлена разнообразными хижинами, сделанными из обрывков эпоксидной резины и полимеров. Похоже было, куски эпоксидки наскоро, кое-как слепили вместе. Однако в целом станция оставляла впечатление чистоты и порядка. Я заметил нескольких малышей-беспризорников, которые играли вместе; несколько девяти-десятилетних мальчишек и девчонок подметали пол на платформе между хижинами. Делали уборку. Почти похоже, будто они ожидали гостей.

— Пропащие мальчишки, — сказал я.

— Точно!

Когда мы подошли поближе, я поднял голову и прищурился от яркого света, льющегося с потолка. Там, наверху, как ни странно, были прикреплены лампы дневного света. Я толкнул Эм-Эма и показал на потолок:

— Где вы их раздобыли?

— Украли — давно-давно. Две-три жизни беспризорника.

— Да, но для того, чтобы лампы светили, требуется энергия…

— Тоже украли. — Он сунул в карман свой фонарик. — Пошли. Познакомишься с моими друзьями.

Эм-Эм поднялся по короткому пролету на платформу. Пара детишек помахала ему рукой, когда заметила его; при виде меня они застыли на месте. Один из них издал вопль, и внезапно из хижин высыпалась целая толпа беспризорников всех размеров и возрастов. Только в нескольких случаях я сумел различить, где мальчики, а где девочки. Все были худые, все одеты в обноски. И волосы у всех были примерно одной длины.

И все старшие были вооружены и были готовы дать отпор.

Эм-Эм поспешил вперед и замахал руками.

— Нет, нет! — Он ткнул в меня пальцем. — Зигги! Зигги!

Они вытаращили глазенки и уставились на меня. Вдруг на платформе стало тихо. Дети начали придвигаться ко мне — медленно, как будто неуверенно.

В тот момент мне стало слегка не по себе. Их тут целая орава — не меньше пятидесяти, — и я всецело в их власти. Если дело дойдет до драки, я даже не смогу убежать. Я понятия не имел, куда бежать, если что. Поэтому я остался на месте и подпустил их поближе.

Их лица… на всех застыло одинаковое выражение. Неужели это благоговение? Передо мной!