— Доброго дня, ваша светлость! — пропела радостно госпожа Кэйшэ, едва увидев Раммана на пороге. Она изящно протянула руку для поцелуя и тут же сделала знак горничной позвать пансионерку. — Мы с милой Илуфэр не ожидали увидеть вас сегодня. Что-то произошло?

Разумеется, каждый влюбленный жаждет лицезреть объект обожания ежечасно, но председательство в совете графства и множество иных дел государственной важности отнимали у графа Янамари драгоценные часы досуга. Посему уговор был таков — визиты к невесте он наносит раз в три дня, а в промежутке они обмениваются письмами. Цветы же и маленькие подарки Рамман посылал девушке ежедневно просто по велению сердца.

— Добрый день, сударыня, — поклонился граф и поспешил заверить взволнованную женщину, что ничего дурного не произошло. Скорее наоборот. — Из Амалера пришло письмо, что моя дорогая матушка торопится познакомиться с Илуфэр и благословить наш союз.

— О! Какая замечательная новость! — воскликнула госпожа Кэйшэ. — Какое счастье! Я просто счастлива за нашу милую Илуфэр.

Она как раз в этот момент спускалась по лестнице в гостиную. У Раммана отнялся дар речи — в утреннем кружевном платье со свежей розой в волосах девушка была прекрасна. Ее ладошки пахли лавандой.

— Какая неожиданность, — молвила она теплым грудным голосом, от которого у мужчины по спине побежали мурашки. — Что за новости?

— Могу себе представить, какую роскошную свадьбу устроит вам в Амалере его высочество князь! Пышное торжество, море гостей, дорогие подарки! Это чудесно, милая моя.

Восторгов госпожи Кэйши все прибывало и прибывало, а Рамман не мог вставить в этот всесокрушающий поток даже словечка.

Брови Илуфэр изумленно взметнулись. Радостное удивление заставило щеки вспыхнуть румянцем и увлажнило серые глаза, отчего те сделались абсолютно серебряными, дивными.

— Леди Джойана приезжает, — поспешила пояснить содержательница пансиона. — Маменька его светлости.

— О, Рамман, это правда? — ахнула девушка.

Тот кивнул. Мол, истинная правда.

— Мы едем в Амалер.

— Свадьба в столице, в присутствии его высочества и наследника! — не унималась госпожа Кэйшэ. — Это будет незабываемо! Поздравляю!

Никто не сомневался, что маменька Раммана одобрит выбор сына. А значит, свадьба состоится незамедлительно. Какая же мать откажется увидеть, как ее любимый первенец обретает супружеское счастье?

— Разве миледи не на Шанте проживает?

«Шанта» прозвучало так, словно речь шла об одной из лун. Где-то далеко-далеко, за гранью мира.

— Именно там. Но ради такого события матушка готова покинуть родину предков.

— Как это мило с ее стороны. Я рада буду познакомиться…

Памятуя о фирсвитских предрассудках в отношении шуриа, Рамман с самого начала предупредил девушку. Мол, мать его вовсе не шаманка и не колдунья, и отнюдь не зла и коварна, а напротив — даже слишком легкомысленна и беспечна.

— Джона тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — мягко улыбнулась Илуфэр. — Когда мы выезжаем?

— Через… ну скажем, трех дней для сборов тебе хватит?

— Вполне.

Что всегда восхищало Раммана в этой юной женщине — так это немногословность. Такой разительный контраст с той же госпожой Кэйшэ, которая, похоже, вообще не умеет держать рот закрытым, что поневоле возносишь благодарность Меллинтан, осчастливившей его таким молчаливым сокровищем, как Илуфэр Омид.

Загорелая кисть правой руки на фоне светлого дерева смотрелась очень смуглой. Почти как у шуриа. Но — нет, прохладная древесина под чуткими пальцами не отозвалась живым голосом, не поведала о лесе, где рос этот дуб, не дохнул в лицо невидимый ветер всех прожитых им весен. Зато Идгарду Алэйя Эску хватит одного взгляда на штевень и обводы, чтобы знать, сколько узлов будет делать еще стоящий на стапелях тридцатишестипушечный фрегат.

— Я нареку ее «Фаолхэ».

— Идгард!

— Что? Ну, не «Морайг» же?

Сина только и смогла, что поднять очи горе и всплеснуть руками.

— Еще чего не хватало!

— О! Бесстрастная сестра моя, ты, оказывается, полна предрассудков относительно наших союзников.

— Не говори глупостей, — отмахнулась княжна. — Я-то как раз тебя понимаю. Твои «серые братья» тоже. Ну, положим, еще Олфвейн и Кайэл оценят шутку. Но остальным твое ролфилюбие отнюдь не по вкусу, — терпеливо пояснила Сина.

— Я помню. И это не, как ты изволила выразиться, ролфилюбие. Это, если угодно, моя любовь к Фаолхэ… к Морайг… к Хеле. Сина, я просто очень люблю море. И если не судьба мне ходить под парусами, то могу я посвятить корабль богине или нет?

— А еще напомнить отцу о тех, с кем он делит твоего младшего брата и твою мать, — буркнула безжалостная диллайн.

И ей не составляло труда высчитать до самого тихого вздоха молчаливую ярость Аластара. Уравнение для начинающих: если поминание всуе имени Вилдайра вызывает зубовный скрежет князя, то сколь глубока станет морщина между его бровями, когда в море выйдет «Фаолхэ»?

Единокровные брат и сестра говорили тихо, делая вид, будто обсуждают технические характеристики новенького фрегата. В конце концов, ее высочество известна далеко за пределами Файриста как превосходный инженер, а наследник считается неплохим капитаном.

Неплохим — да, но далеким от подлинного мастерства. «Одержимость у тебя не того рода и на иной фасон скроена», — по-простецки объяснил бывший Первый лейтенант «Меллинтан», а ныне капитан «Лаунэйд» Валфрих Тор. И посмотрел скорее с уважением, чем с жалостью. А четырнадцатилетнему Идгарду хотелось плакать навзрыд от обиды на… Вот только неведомо кому пенять за то, что не дано ему слиться с кораблем ни как шуриа — духом, ни как диллайн — разумом. Аластар, стоя на шканцах «Меллинтан», на самом деле рассекает грудью-форштевнем волны, это его легкие-паруса наполнены ветром, ее шпангоут — его ребра. А ум «Меллинтан» находится в черепе ее капитана. Там же содержится подробная карта, роза ветров, подводные течения, характеристики корабля, а также способы управления и ведения боя.

— По закону я имею право назвать корабль, строящийся под моим покровительством и частично на мои личные деньги, по своему усмотрению, — отрезал Идгард Эск.

Сина ничего не ответила. Лишь улыбнулась.

«Ну, конечно, это же Закон!»

Сколько раз ее младший братишка клял последними словами свою смешанную кровь. Смешно даже. Идгард Эск — златоглазый диллайн, самый настоящий, одержимый Законом во всех его проявлениях, но при этом сумевший устоять на краю, не свихнуться от тоски по невозможному.

Дети Меллинтан не довольствуются половиной достигнутого. Нельзя быть посредственным капитаном рядом с Эском или Тором, это… это непереносимо. По правде говоря, если бы Сине вдруг пришлось прекратить занятия математикой, она бы сошла с ума уже через месяц.