– Ни в коем случае не пущу, – подтвердила Вирджиния, отодвигая тарелку. – Натан, ваша яичница-болтунья просто сказочно вкусна, но, простите, сейчас мне кусок в горло не лезет. Я…

Натан посмотрел на нее с легким беспокойством:

– Наверное, мне не стоило рассказывать вам об этом.

– Вы тут ни при чем. Рано или поздно я все равно включила бы телевизор и все узнала.

– Что вы собираетесь делать сегодня утром? Чем вы вообще занимаетесь, когда на дворе с самого утра такой собачий холод и сырость?

– Не знаю. Ничем особенным. Сегодня во второй половине дня я собираюсь съездить в Кингс-Линн. Мне нужно сделать кое-какие покупки. Затем я схожу в больницу к Ливии, а потом заберу Ким.

Натан кивнул:

– Отличный план.

Вирджиния сидела, плотно обхватив ладонями кофейную чашку. Теплый фарфор грел ей руки, и это тепло передавалось дальше, по всему телу, успокаивая и баюкая ее. Перемена погоды вызвала у женщины смену настроения, и далеко не в лучшую сторону. Ее славная, уютная, обжитая крепость внезапно показалась ей хмурой и неласковой. А еще эта дикая новость о пропаже очередной девочки. И разъяренный Фредерик со своими требованиями. И эти странные люди, общаясь с которыми она явно впутывается в какую-то темную историю с неясным исходом…

Натан слегка подался вперед, к Вирджинии. В его глазах читалась участливость и неподдельный интерес.

– Вы неважно себя чувствуете, правда?

Она вздохнула:

– Да нет, нисколько. Меня беспокоят лишь несколько маленьких проблем, вот и все.

– Маленьких? Должно быть, ваши проблемы не такие уж маленькие, раз вы выглядите такой удрученной.

– Это мои проблемы! – огрызнулась Вирджиния.

– Пардон.

Натан снова отодвинулся и принял прежнее положение.

– Я вовсе не хочу быть навязчивым.

– Ладно, забудем. Это всего лишь…

Не договорив фразу, Вирджиния смолкла. Был как раз подходящий момент уцепиться за слова Натана, ведь это он заговорил о навязчивости, а не она. Очень удобный момент! Надо сказать ему все! Что он не может вечно кормиться за ее счет. Что он должен наконец подумать о возвращении в свою страну. Что нормальные люди не поселяются в чужом доме, как в своем, и не фланируют по нему без препятствий. Разве можно так жить, и в ус не дуя, не строя абсолютно никаких планов на будущее? Надо немедленно сказать ему, что…

Но прежде чем Вирджиния открыла рот, Натан прервал ее нестройные мысли.

– Знаете, о чем я все время думаю со вчерашнего вечера? – прищурился он. – О том, что же такое с вами произошло? Ведь что-нибудь должно было случиться, верно? Почему вы не захотели насовсем уйти от Майкла, этого хлюпика и слабака? Почему держали в тайне вашу связь с Эндрю? И почему сейчас вы замужем за Фредериком Квентином, а не за Эндрю Стюартом?

Примерно через шесть недель после знакомства с Эндрю Стюартом Вирджиния узнала, что он женат.

В декабре, незадолго до Рождества, Эндрю пригласил Вирджинию провести с ним уик-энд в Нортумберленде, в летнем домике одного из его друзей. Именно в эти выходные Вирджиния собиралась серьезно поговорить с Майклом, честно рассказать ему про связь с другим мужчиной, попросить у старого друга прощения и уйти от него навсегда. Она долго тянула с этим объяснением, планировала его то на ближайший выходной, то на следующий, но никак не решалась начать. И когда Эндрю предложил ей совместную поездку в Нортумберленд, она очень обрадовалась, что снова получила отсрочку в таком неприятном деле.

Майклу она сказала, что едет с подругой на активный отдых – гимнастика, сауна, салон красоты… Когда же он поинтересовался, о какой именно подруге идет речь, Вирджиния отмахнулась, сказав, что это старая приятельница из бурной лондонской юности, и он, дескать, все равно ее не знает. Ощущать себя врушей было страшно неприятно, и Вирджиния поклялась себе, что обязательно положит конец этой игре, пропитанной обманом и предательством. Майкл имел право узнать всю правду. Кроме того, она уже давно мечтала открыто ходить с Эндрю.

Той зимой в Нортумберленде выпало совсем мало снега, зато дождям и туманам не было конца. Мир, казалось, был соткан из одной лишь сырости и влаги. Дом приятеля Стюарта стоял в большом отдалении от других построек, и уже на пути туда машина Эндрю прочно засела в грязи. Под проливным дождем они с Вирджинией долго и мучительно откапывали увязшие колеса и справились с этим лишь к наступлению темноты. Промерзшие до костей и промокшие до нитки, они без сил ввалились в старый уединенный дом. Но и тот встретил их не слишком-то ласково. Воздух внутри был влажным и спертым, к тому же согреться в выстуженных стенах было невозможно. Хозяева приезжали сюда лишь изредка. В последний раз это было на Пасху, после чего все лето и осень дом простоял пустым, нетопленым и неухоженным.

– И какой черт меня дернул сюда поехать! – проворчал Эндрю, обнаружив, что прежде чем растопить единственный камин, ему придется не только сходить за дровами, но и наколоть их. – Что за бредовая идея!

– Н-н-н-напротив, – стуча зубами и дрожа от холода, возразила Вирджиния. Она сидела на диване, обхватив себя обеими руками и тщетно пытаясь согреться. – Д-д-д-доволь-но н-неплохая ид-д-дея!

Эндрю собрал остаток сил, и через некоторое время в очаге разгорелся веселый огонь, а пара рюмочек виски согрела нутро усталых путников. Вирджиния отправилась на очаровательно старомодную кухню и сварила громадную кастрюлю томатного супа, которым они и питались последующие два дня.

В резиновых сапогах и толстых дождевых куртках они с Эндрю до изнеможения бродили по туманным заболоченным лугам и по пропитанным влагой долинам. Гулять так можно было часами, не встречая ни одной живой души, кроме мокрых косматых овец – уныло опустив головы, те щипали траву на пастбищах. Вирджиния, привыкшая к бешеным ритмам Лондона и беспокойной студенческой жизни Кембриджа, никогда не думала, что ей настолько по душе придется север Англии – неласковый, малонаселенный, сонный. Мест, где можно было бы предаться хоть каким-нибудь развлечениям, здесь отродясь не бывало. Ближайшая деревня находилась в шести милях отсюда. Там Вирджиния и Эндрю пару раз купили в крошечном универсальном магазинчике хлеб и масло да разок посетили паб, один-единственный на всю округу. Они выпили темного пива, послушали жаркие споры о политике, разгоревшиеся между местными стариками, а потом умиротворенно, рука об руку, вернулись в свое скромное пристанище.

Вирджиния не скучала ни по тусовкам, ни по новым впечатляющим знакомствам, ни по какому шику, блеску и гламуру. Центром мироздания на эти несколько дней стал для нее Эндрю. Долгие декабрьские ночи рядом с ним были преисполнены ласки, а короткие деньки, насквозь пропитанные дождем, становились быстротечной паузой между новыми симфониями нежности.

Утром своего последнего дня в Нортумберленде Вирджиния вспомнила о Майкле. Одетая в пижаму, она сидела у камина в гостиной и пила кофе, в то время как за окном кружились долгожданные снежинки в такт рождественской музыке, нежные трели которой лились из радио. Эндрю, тоже в пижаме, лежал на диване. Вдруг он заметил, каким отсутствующим взглядом смотрит в окно его любимая.