Мимо катавшихся по траве, злобно рычащих друг на друга, сорванцов, проходил в сопровождении нескольких вооруженных дворян пожилой невысокий человек в богатой кольчуге с золотыми накладками. С неожиданной для его возраста легкостью, он ухватил обоих мальчишек за шкирки, резким движением поставил на ноги и, продолжая удерживать их, все еще рвущихся в бой, строго спросил:

— Что не поделили, господа?

Мишель ответил первым. Искоса взглянув на незнакомого рыцаря, он угрюмо буркнул:

— Мы поспорили об одной цитате из Святого Писания.

— Хорошие мальчики, — хмыкнул рыцарь. — Я могу прислать к вам своего духовника, чтобы он растолковал спорный момент. Хотите?

— Сами разберемся! — прошипел Валуа.

— Я уж вижу, как вы разбираетесь! — улыбнулся незнакомец.

Слух о том, что молодой де Фармер сильно покалечил, если не убил насмерть потомка французских герцогов и родича самого короля Людовика Капетинга, с быстротой молнии прокатился по ложам у ристалища и достиг ушей барона Александра. Побледневший Фармер-старший кубарем скатился с трибуны, оставив супругу на попечение оруженосца, и бросился к шатру Валуа, где уже собралась небольшая толпа.

— Как есть, порешил! — бормотал барон, бесцеремонно расталкивая рыцарей и оруженосцев, окруживших место драки. Когда он пробрался, наконец, к площадке перед шатром, взору его предстало совершенно умопомрачительная картина.

Его величество король Англии Генрих II Плантагенет крепко держал за вороты двух тяжело дышавших, вспотевших, раскрасневшихся мальчишек, одним из которых и был неугомонный Мишель. У обоих текла кровь носом и изо рта, оба, не подозревая, что находятся в обществе монарха, дергались, пытаясь вырваться из его сильных рук, и продолжали перебрасываться дерзкими словами. Король слушал молча, переводя взгляд с одного на другого.

Барон Александр, преклонив колено, извинился перед его величеством, принял Мишеля, возмущенного до глубины тем, что ему не дали достойно завершить честный бой, и, бормоча проклятия вперемешку с извинениями, поспешил удалиться. Но слова, сказанные королем Генрихом им вдогонку, сэр Мишель запомнил на всю оставшуюся жизнь. Провожая взглядом бледного барона Александра, Плантагенет, улыбаясь в седеющую бороду, промолвил:

— А ваш сын, любезнейший Фармер, вырастет добрым рыцарем. Не наказывайте его.

Но, видимо, отец не слышал последних слов короля, ибо последовавшая после турнира взбучка, надолго отбила у Мишеля желание сидеть, а его младшему брату и сестре доставила массу удовольствия — старший брат, драчун и хам, был по отношению к ним настоящим тираном…

М-да… добрый рыцарь… Конечно, научился управляться с оружием, изрядно попутешествовал, опыта в делах амурных можно не занимать, а, скорее, даже делиться с другими… Нет, господа, пора оставить беспутство и подумать о будущем.

«Я, конечно, понимаю, — рассуждал сэр Мишель, — что в моем возрасте неприлично болтаться по дорогам, выискивая приключений да поединков. Соседи уже начали косо посматривать. Благочестие — это замечательно, спокойная жизнь в поместье тоже имеет свои преимущества, но, клянусь Святой Кровью, мне будет скучно! Только приезжаю в Фармер и сразу начинается: Мишель, пойди туда, сделай то, не делай этого… Кому интересно разбираться с жалобами вилланов или считать, сколько мер зерна припасено на зиму? Но если Господь послал мне этого человека вместе с драконом… Не может так быть, что Джонни встретился именно со мной по чистой случайности! Отцы церкви говорят — все предопределено Небесами. Таким образом, я должен быть вместе с Джонни. Решено. Пускай он теперь ходит со мной! Да и оруженосец нужен, честное слово… Какой я рыцарь без оруженосца?»

Мишель серьезно посмотрел на Гунтера и, больше не терзаясь сомнениями, спросил:

— Послушай… Ты, наверное, заметил, что я не такой, как все остальные дворяне? Денег нет, коня тоже. Меч проиграл, понимаешь… Скажи, ты уверен в том, что хочешь остаться со мной? Меня в графстве иначе как беспутным, и не называют. Монсеньер де Бреаль здороваться не хочет. А соседям говорит, будто я позорю герб отца…

Гунтер решительно встал, потянулся и, встряхнув головой, вымолвил:

— Да всякое с людьми случается. Я решил впредь ничему не удивляться. Просох, сэр рыцарь? Тогда гаси костер и пошли дальше. Так где, говоришь, твой папа живет?

Белесые клочья тумана медленно поднимались от земли и растворялись высоко над головой, между ветвей. Лес постепенно просыпался. Первые лучи солнца проникли сквозь листву и легли золотистыми пятнами на широких морщинистых стволах деревьев. Запели птицы, понемногу заполняя тишину своими редкими переливчатыми трелями. Роса лежала на траве, на выступавших из почвы корнях могучих старых буков, на листве кустарников, и солнце отражалось в прозрачных каплях маленькими золотыми звездочками. Запах влажной прошлогодней листвы легкими волнами восходил из-под ног, неуловимо касался лица и бесследно исчезал.

Ночной холодный воздух медленно согревался поднимавшимся все выше солнцем. Сквозь резную листву было видно чистое, будто бы умытое студеной водой, небо, предвещавшее очередной ослепительный жаркий день.

Сэр Мишель и Гунтер неторопливо брели, наслаждаясь утренней прохладой и покоем, который всегда нисходит на человека в старом лесу.

Деревья, пережившие не одну сотню лет, осенние ветра, зимние ледяные дожди, весенние грозы, летнюю засуху, топор человека, стояли на почтительно-отчужденном расстоянии друг от друга, соприкасаясь лишь кронами в далекой выси, и с мудрой снисходительностью созерцали тонкие молодые деревья, с горделивой заносчивостью тянувшиеся вверх. Лет через сто, сто пятьдесят или двести они, если выживут, станут такими же бесстрастными и молчаливыми, но сейчас листва их нетерпеливо трепетала, и мелко подрагивали тонкие веточки.

Сэр Мишель внезапно схватил Гунтера за рукав и остановился.

— Слышишь? — прошептал он, наморщив лоб и вглядываясь в лесную чащу. — Битва как будто.

Гунтер прислушался. Действительно, издалека доносились приглушенные расстоянием крики, треск ломаемых веток. Неужто разбойники?

— Послушай, а тут у вас разбойники не водятся? — поинтересовался Гунтер, перехватывая автомат поудобнее.

— Ну, имелся один сарацин, так ты видел, что с ним сталось, — усмехнулся сэр Мишель. — А так, мало ли, может быть рыцари бьются друг с другом на поединке. Правда, звона мечей не слышно почему-то. Пойдем, посмотрим, разберемся.

С этими словами сэр Мишель осторожно двинулся вперед, желая подойти незаметно к месту схватки. Гунтер шел рядом, на всякий случай оглядываясь по сторонам.

Крики, ругань, топот и хруст веток становились слышны все громче и отчетливее. Впереди показалась небольшая поляна, и, скрывшись за широким буковым стволом, сэр Мишель увидел следующую картину.

Посреди прогалины, прижавшись к стволу березы, стоял высокий старик, седой, с двумя небольшими залысинами, лопатообразной бородой, одетый в длинную, светло-серую рясу, перевязанную толстой веревкой, концы которой были скручены в мохнатые, растрепанные узлы. К дереву его прижимал рукоятью изогнутой сабли, упертой в старческую грудь, человек странного вида. Оба тяжело дышали, видимо, после борьбы друг с другом.