Карательные акции, лишившие жизни почти треть населения, массовые убийства евреев, лагеря для детей, у которых выкачивали кровь для гитлеровских солдат, а еще десятки тысяч тонн зерна и мяса, вывезенных в Германию, уворованные из музеев и церквей картины, иконы и фарфор – все это связывалось с именем Кубе. Фашист, но мыслящий. Оказывается, он возражал против поспешной ликвидации евреев, заявляя, что она разрушает экономику Белоруссии, приносящую пользу Германии, ибо белорусские евреи – умелые мастера и организаторы производства. Он даже закатил истерику эсэсовскому руководству по поводу его усердия в уничтожении еврейского населения, орал, что «такие действия недостойны немцев и Германии Канта и Гете». Будто, начитался статей Эренбурга. Он даже убрал из личной охраны сотрудников СС и пытался контролировать «еврейские» акции эсэсовских «айнзацгрупп». При всем этом он был хороший отец, обожал двух своих мальчишек, а жена, жившая с ним в Минске, готовилась преподнести ему третьего. А еще он любил толстыми, как сосиски, пальцами гладить понравившихся ему женщин. Когда не было поблизости жены.

…В звездную августовскую ночь 1943 года Кляйнунг и Хохлов прыгнули из холодного чрева транспортного «Дугласа» и приземлились в 60 километрах западнее Минска. К утру их уже встречали в отряде Ваупшасова. Три дня ушло на освоение ситуации в Минске, изучение планов города и местонахождения конспиративных квартир на Солнечной, 5; Можайской, 31; и Надеждинской, 14а.

Цель оставалась прежняя – уничтожение генерального комиссара Белоруссии Кубе. В соответствии с ней Ваупшасов определил и оперативную задачу на ближайшее время – следить за маршрутами поездок Кубе. Кляйнунг начал работать сразу по нескольким направлениям, привлекая к работе и Хохлова. И скоро они выследили дачу в Лошицком парке, которую часто навещал Кубе. Видно, пришлась по душе. С соратниками своими он устраивал там попойки, отходил от служебных забот, от мерзостей жизни, что проистекали от немецких порядков. Там же, на даче, обсуждались текущие дела и ближайшие планы. Первыми товарищами тут у Кубе выступали окружной комиссар Фройтаг и начальник СС и полиции Белоруссии фон Готберг, его оппонент по еврейскому вопросу.

Вторая задача, которую поставили Кляйнунгу – проникнуть на дачу. Для начала Кляйнунг и Хохлов выявили тех, кто там работал из местных граждан. Таковых оказалось четверо. Надежда Моисеева, Мария Чижевская и ее дочь Лидия – горничная, экономка и уборщица. Четвертая – приходящая истопница. Кляйнунг встретился и с Моисеевой, и с матерью и дочерью Чижевскими. Трудно было ему, немцу, пробить броню осторожности у этих женщин. Не верили они сначала, что это не провокатор. Долго не верили. Но, в конце концов, искренность Кляйнунга взяла вверх. И ему согласились помочь. План был такой: научить девушек пользоваться минами, пронести их на дачу, и в случае появления Кубе завести часовой механизм. Но будто чувствуя начавшуюся охоту за ним, Кубе перестал появляться на этой даче. Тогда Кляйнунг занялся планом уничтожения гауляйтера на городской квартире в Минске.

Здесь замечу, что на Кубе по приказу центра вели охоту больше десятка спецгрупп и партизанских отрядов. На него покушались семь раз, но он, как чуткий зверь, уходил в последнюю минуту.

И все же его достали. Достали, когда поняли, что невозможно прикончить его в машине, на приемах и празднествах, на отдыхе, который он себе позволял. Когда поняли, что все пути к Кубе вели к его горничной Елене Мазаник, той, что регулярно стелила ему постель.

Лена Мазаник, в девичестве Тарлецкая, двадцатидевятилетняя женщина крестьянских кровей, соболиные брови вразлет, глаза, что черносливы. Не белорусский тип, женщина больше южных оттенков. С нашими уйти не удалось, немцы обогнали. Их танки резали Белоруссию на куски, выбраться из которых катившиеся на восток колонны беженцев были не в силах. Мазаник вернулась в Минск. Пошла стирать немцам, надо ведь было на что-то жить. Силы были, сноровка была, работала как заводная с утра до ночи. И нашелся добрый человек из тех немцев, для которых стирала, порекомендовал ее в обслугу к одному высшему чину, что квартировал в Минске. Там ее скоро оценили за ловкость, хваткость в домашних делах, за привлекательность и женскую аккуратность, которая редкость среди славянок, как считали немцы. И попала она в хозяйственную службу, обслуживавшую самого гауляйтера Кубе. Супруга его, фрау Анита, скоро выделила ее, приблизила. И доверила ей самое ценное в немецкой семье – порядок в спальне хозяина и хозяйки. Елена старалась.

Об этой странице своей жизни она откровенно поведала на беседах в НКВД, которые вели с ней народный комиссар госбезопасности СССР, комиссар госбезопасности 1-го ранга Меркулов, заместитель наркома госбезопасности СССР, комиссар госбезопасности 2-го ранга Кобулов, начальник разведуправления Генштаба Красной Армии, генерал-лейтенант Кузнецов. Обратимся к протоколу беседы с Еленой Григорьевной Мазаник-Тарлецкой в НКВД СССР 21 октября 1943 года.

«Вопрос. Вам необходимо подробно изложить обстоятельства ликвидации генерального комиссара Белоруссии генерала Кубе. Однако прежде расскажите, где вы работали до оккупации немецкими войсками Минска?

Ответ: С 1931 года вплоть до начала войны трудилась официанткой по обслуживанию руководителей Компартии и правительства Белоруссии: с 1931 по 1935 годы – в столовой Совнаркома; затем до 1939 года в доме отдыха Совнаркома Белоруссии, а с 39-го – в столовой ЦК КП(б)Б. По линии НКВД работал мой муж – Тарлецкий Бронислав Антонович. Он был шофером. В начале войны я решила бежать из Минска по направлению к Могилеву. Но получилось так, что его заняли немцы раньше, чем успела дойти до него. 12 июля 1941 года вернулась в город, где оставалась моя сестра Валентина Шуцкая, мужа которой призвали в Красную Армию.

Однажды я сидела у реки. Ко мне подошел немецкий офицер и предложил трудоустроить в одну из воинских частей уборщицей. Я согласилась. Но вскоре перевелась на фабрику-кухню официанткой, а потом в казино, которое открыл генеральный комиссариат для обслуживания немецких офицеров. Месяца за два до открытия казино генерал Кубе прибыл из Германии на пост генерального комиссара Белоруссии. В здании генерального комиссариата для него отделали квартиру из пяти комнат. Кубе приходил в казино, чтобы подобрать девушек к себе в прислуги.

Вопрос: Неужели сам Кубе занимался этим?

Ответ: Да. Он лично выбирал девушек по своему вкусу в возрасте не старше 20 лет и часто менял обслуживающих. По рекомендации адъютанта генерала примерно в начале июня 1943 года меня приняли в качестве обслуживающей в специально отведенный к тому времени трехэтажный особняк…

Вопрос: Можете ли вы воспроизвести расположение комнат в особняке?

Ответ: На первом этаже находились кухня, прачечная и прочие службы, а также там жила обслуга. На втором располагалась спальня Кубе, столовая, ванная и три детских комнаты. На третьем этаже – кабинет Кубе, комната его жены, гостиная, две комнаты адъютанта Вильденштейна и две комнаты для ночлега гостей.

Каждая из обслуживающих девушек имела свой участок работы – этаж. Я убирала третий. Мы получали от генерального комиссариата 22 марки в месяц. Помимо этого, Кубе выдавал почти ежемесячно в виде вознаграждения по 25 марок.