– Знаешь, такое ощущение, будто эта Эстрей Лассилс – прямо президент Универсума, а этот железный аватар находится под прямым контролем какого-то бога, который распоряжается жизнью и смертью на всей Орбите.

– Да, но с точностью до наоборот: у бабы нет никакой власти, а чучело – просто марионетка.

– А дрон? А хомомдан?

– Машина, похоже, существует лишь для контакта, но для контакта весьма специального. А трехногое чудище кажется очень и очень неглупым малым. Но эти идиоты, по-моему, используют его в качестве члена свиты лишь потому, что у него три ноги, то есть, в их понимании, он похож на нас.

– Вероятно.

– Но, как бы то ни было, мы здесь.

– Здесь. И это «здесь» выглядит впечатляюще, а?

– Точно.

Квилан тонко улыбнулся и, опершись о балюстраду, огляделся. По одну сторону уносилась вдаль река, по другую – взгляд терялся в совершенно пустынном пространстве.

Великая Река Мэйсака была длинным водным потоком, огибавшим всю Орбиту. Течение ее было очень медленным. Питаемая маленькими речками и горными потоками, она тем не менее почти иссякала, пробиваясь через пустыни. Потом река снова наполнялась проходящими дождями и раздавала себя морям, болотам и ирригационным системам, создавала гигантские озера, сети каналов и наконец снова становилась рекой – только в колоссальном эстуарии. Это «воронкообразное однорукавное устье реки, впадающей в океан, море, подверженное действию приливов», здесь скорее было бассейном, создающим возможности для нового начала, незаметно переходил в начало той же реки.

Она несла свои бесконечные воды через лабиринты пещер, давая жизнь в их глубинах корням и началам гор; пересекала медленно изменявшийся, еще не до конца сформированный ландшафт равнин, на которых пыхтели вулканы, еще не описанные вулканологами и не занесенные на карты в реестры.

Путь ее лежал через множество маленьких городков, типа Осинорси, находившихся ниже течения реки. Она протекала мимо через холмы, через саванны, пустыни и болота, пересекала массивы скал, возносящихся на тысячи метров над ее уровнем, – через висячие сады и вертикальные поселки, сквозь туннели и каньоны. И протяженность ее составляла никак не менее десяти миллионов километров. Ее берега здесь, всего в нескольких километрах от скал, обозначавших начало Ксаравва, представляли собой цветущий склоны не менее чем в десять метров шириной.

И отсюда, уже стоя на мостике все же поданной церемониальной баржи «Бариатрикист», Квилан мог видеть туман, покрывавший горы и болотистые леса на несколько километров вокруг. Встречавшие спросили его, хочет ли он сразу отправиться в отведенный ему дом или предпочтет прежде осмотреть Великую Реку и одну из самых известных барж, где для него тоже приготовлена небольшая каюта. Он предложил сделать выбор самим. Всем, кажется, это очень понравилось; по крайней мере дрон Терсоно нежно засветился розовым одобрением.

Корабль встречающих мягко вошел в атмосферу Орбиты, и его потолок тоже сразу превратился в экран, показывая гостю вечернюю и ночную стороны Орбиты в то время, когда судно медленно погружалось в теплый утренний воздух над Осинорси. На границе с Ксараввом судно приземлилось у «Бариатрикиста».

Баржа оказалась старинным кораблем, оснащенным множеством палуб и мачт, на которых развевались паруса, флаги и вымпелы.

На палубе толпился народ, явно не составлявший команды.

– Надеюсь, это не ради меня? – спросил Квилан дрона, когда они ступили на среднюю палубу.

– М-м-м… Нет, – неуверенно ответил тот. – Но, может быть, вы желаете все же иметь отдельное судно?

– Нет, я просто поинтересовался.

– Здесь одновременно происходит много других событий, вечеринок, приемов, концертов, – пояснил аватар. – К тому же, для нескольких сотен присутствующих эта баржа – временный или постоянный дом.

– А сколько собралось специально, чтобы увидеть меня?

– Около семидесяти.

– Майор Квилан, если вас что-нибудь не устраивает… – начал дрон.

– Нет.

– Могу я сделать вам одно предложение? – обратилась к нему Эстрей Лассилс.

– Прошу вас…

Затем Квилан сошел прямо на баржу. С ним в качестве гида отправилась Эстрей и оставила его только тогда, когда, пройдя через пеструю, шумящую толпу, он нашел себе подходящее место на носу.

Там было всего несколько человек, в основном парочки. И Квилан вдруг вспомнил жаркий день, день, утопающий в горячей солнечной дымке, там, на маленькой лодке, посредине крошечной лесной речушки, в тысяче световых лет отсюда. Он вспомнил ее прикосновения… и запах… и тяжесть ее маленькой руки на своем плече…

Люди сначала смотрели на него с любопытством, но потом быстро потеряли интерес и ушли. Он глядел на воду. День стоял прозрачный, но холодный; река была пустынна и спокойно несла его вперед вместе с людьми.

Потом Квилан просто отвернулся.

Но вот из толпы танцующих появилась запыхавшаяся и раскрасневшаяся Эстрей Лассилс. Женщина подошла к нему и повела его в другую часть баржи, не туда, где был приготовленный для него номер.

– Вы уверены, что счастливы видеть всех этих людей, майор? – поинтересовалась она.

– Вполне. Благодарю.

– Но все же скажите, когда захотите уйти. Мы не подумаем, что вы невежливы. Я немного занималась вашей историей и знаю, что челгрианцы склонны к аскетизму и траппизму[10]. И поэтому, ручаюсь, мы все поймем, если наше веселье вдруг покажется вам утомительным.

«Интересно, насколько глубоко они копались в моих историях?»

– Не волнуйтесь, я чувствую себя вполне нормально.

– Вот и замечательно. Я занимаюсь всеми этими массовыми мероприятиями уже бог знает сколько времени, и порой нахожу их чересчур утомительными. Но это часть культуры, и поэтому я не знаю, хорошо это или плохо.

– Думаю, это зависит от настроения.

– Хорошо сказано, сынок. Но я ухожу в укрытие. Разбирайся с ней сам, и поосторожней – она хитра, я это чувствую.

– Надеюсь, вы понимаете, майор, насколько наш народ огорчен тем, что произошло на Челе, – начала женщина, глядя сначала себе под ноги, а потом – прямо ему в лицо. – Я знаю, что вам нечего ответить на это, а я могу только извиняться, но, поверьте, порой хочется сказать нечто большее, чем одни лишь формальные сожаления. – Она смотрела куда-то за горизонт. – Война была нашей виной. Разумеется, мы выплатим все репарации и еще раз принесем свои извинения… – Она сделала какой-то неопределенный жест маленькой сморщенной ручкой. – Думаю, каждый из нас чувствует, что мы находимся в неоплатном долгу перед вашим народом. – Эстрей снова посмотрела на кончики своих туфель. – И не надо стесняться напоминать нам об этом.