рядах они этой надежды не имели. К сожалению, должен подтвердить печальное явление, что белая армия, руководимая старшими генералами, поменялась местами с красной, которая, руководимая фармацевтом Троцким-Бронштейном, с каждым днем становилась все более дисциплинированной и хорошо снабженной, тогда как белая все больше и больше стала походить на отдельные банды, связанные только повиновением своему атаману.

Штаб «вооруженных сил Юга России» сначала был в Екатеринодаре, подальше от места, где стреляют, и поближе к морю, где и умер генерал Алексеев, и впоследствии останки его были перевезены в Белград. Неисповедимыми путями Господа русская земля его не приняла.

Потом генерал Деникин перешел в Таганрог, где оставался до созданного им позорного конца.

Если взять теперешнее время и сложить все министерства, парламенты, комиссии, комитеты, ООН, пакты и прочее, то в общей сложности они меньше штаба генерала Деникина. Штаб распух и представлял из себя чудо природы. Ни одно государство, ни одна армия в мире не имели столько учреждений. Чего только не было! Решительно все, что приносило зло, и только не было простого здравого смысла. Особое совещание, всевозможные министры неизвестно чего, комиссии, подкомиссии, совещания, заседания, решавшие, как делить шкуру еще не убитого медведя, отделы снабжения, никого, по крайней мере на фронте, не снабжавшие, красные кресты различных цветов, а раненые на фронте продолжали перевязываться сами, разведки и контрразведки, реабилитационные комиссии, формировочные бюро, пропагандные отделы. Выпускались деньги, знаменитые «колокольчики – единая, неделимая Россия» – гордо звеневшие, но ничего не стоившие, и проч. и проч. Всех учреждений я и не знаю, но знаю одно, что полезных не было. Что же делали эти всевозможные учреждения? А вот: особое совещание слушало, аплодировало и подчинялось Быховской программе и изменническим требованиям Струве и Милюкова, вместо того чтобы повесить их, за их участие в революции.

Деятельность генерала Деникина: министры болтали, канцелярии писали, – необходимое дело стояло, разведки и контрразведки грабили и расстреливали виновных и невиновных, снабжение снабжало только себя и штаб – цветные кресты, красные, белые и голубые больше занимались своими коммерческими делами, а на фронте их не было видно. Вывозили в Константинополь тюки материи, а на фронте ходили без рубах и подштанников. Говорили в Одессе: «Все мы ходим без подштанников и мне, право, все равно, правит нами генерал Санников или же мадам Эно».

Пропагандный отдел? Но за все время я видел только один раз малюсенькую газетку с военной сводкой и ничего не говорящую, – да на станции Харьков или Курск видел рамку под стеклом с налепленными советскими деньгами и стихи: «Обманули комиссары, кучу денег надавали, а теперь за эти знаки ты не купишь и собаки». За добровольческие «колокольчики» тоже ничего нельзя было купить, – вот и все, что мы видели от пропагандного отдела. Формировочное бюро? Там стучали на машинках молоденькие и хорошенькие барышни, но пополнений на фронте, по старому обычаю генерала Деникина, полки не получали. Корпус генерала Кутепова пополнялся сам, пленных красноармейцев тотчас же ставили в строй и крепко-накрепко нашивали им погоны или рисовали их чернильным карандашом. Реабилитационные комиссии? Это было самое страшное и зловредное учреждение, выдуманное на наше горе тем же генералом Деникиным. Пленные офицеры, мобилизованные в красную армию, вначале охотно сдавались и переходили к нам, но вместо того, чтобы обласкать их и сразу поставить в строй, ибо они уже достаточно вкусили коммунизма, генерал Деникин приказал всехь офицеров отсылать в тыл, где заработали реабилитационные комиссии и контрразведки из тыловых «героев».

Несчастных, сдавшихся в плен, и перебежавших к нам офицеров и даже старых генералов месяцами держали и мучили под следствием в реабилитационных комиссиях, требуя доказательств о непринадлежности к коммунистам, а где они могли достать, находясь в плену, эти доказательства? И только служивший у Троцкого генерал Архангельский, имевший и раньше какие-то связи с Деникиным, перебежав к нам, был принят генералом Деникиным.

Это широко разнеслось. Умный Троцкий (Бронштейн) объявил об этом по красной армии, и озлобленные офицеры перестали сдаваться, а стали упорно воевать. В нашем штабе был выработан и утвержден знак 1-го Кубанского похода и удостоверение на знак. Вот копия выдававшегося удостоверения:

«УДОСТОВЕРЕНІЕ

№ 689

В воздаяние воинской доблести и отменного мужества в боях и понесенных беспримерных трудов и лишений в первом Кубанском походе, предъявителю сего

полковнику Ивану Касьяновичу Кириенко

выдано настоящее удостоверение на право ношения «Знака Отличия первого Кубанского похода» 1-й степени, что подписью с приложением казенной печати удостоверяю:

9 января 1919 года

г. Екатеринодар.

Основание: приказ Добровольческой армии 1918 г. № 499.

Дежурный генерал

Штаба Главнокомандующего

Добровольческой армией,

Генерал-Майор Трухачев.

Начальник Отделения,

Полковник Яковлев. Печать».

И нигде в удостоверении не напечатано: «генерала Корнилова поход». Эту фальшивку уже в эмиграции самочинно вставляют ярые поклонники предателя.

Все, все было в Добровольческой армии генерала Деникина и не хватало лишь здравого смысла и приличного управления.

Все тыловые учреждения и все формировавшиеся в тылу ячейки, отряды, полки, а также десятки тысяч боеспособных людей – болтали, предавались разгулу, пьянству, стрельбе в ресторанах и широкому грабежу. Недаром сложилась поговорка: «подарок от благодарного населения», а грабили все: золото, деньги, лошадей, экипажи, коров, зеркала, пианино, мебель, ковры, «голубые гостиные», женские платья и так далее. В тыловых городах царил сплошной разврат, позор и ужас. Генерал Деникин, окруженный министрами и такими левыми людьми, как «знаменитый» предатель Петр Струве, все это знал и видел, но молчал.

Грабежи перекинулись и на фронт, сначала на съестное, ведь войскам надо было есть, а потом грабежи пошли и дальше; каждый полк таскал за собой два-три поезда, забивавших станции и нагруженных всякой всячиной до пианино и спирта включительно. Я лично видел в поезде одного из полков «голубую гостиную» «дар благодарного населения», наделавшую в Харькове много шума.

Утверждаю я это так смело, потому что с харьковского периода я был комендантом 1-го Корпуса генерала Кутепова, куда входили алексеевская, корниловская, марковская и дроздовская дивизии. Все жалобы населения проходили через меня. Каждый день я получал жалобы о грабежах, докладывал генералу Кутепову, он клал резолюции и от его имени я рассылал грозные приказания, за которые на меня очень обижались и даже пытались жаловаться. Не помогло. И вот однажды я получил сразу 20 жалоб из разных деревень о грабежах. Я пошел к генералу Кутепову и настаивал, чтобы расстрелять трех уже известных главных грабителей. Не называю имен, потому что у меня нет документов. Генерал Кутепов погиб, а генерал Деникин в своих «Очерках русской смуты» грабеж замалчивает.

Генерал Кутепов на мои настояния о расстреле сказал, что он уже