Вот его отец, советник Чхои. Он состоял в «южной партии», связанной с католицизмом, а королева-регентша грозилась вырезать ее подчистую. Чтобы обезопасить себя от казни, советнику надо было поймать священника. По случайному совпадению полиция вдруг находит мертвую католичку.

А вот ученый Ан. Я подслушала, что, пока я валялась в беспамятстве, он успел сбежать – ведь иначе ему бы грозил допрос и наказание за соблазнение дочери аристократа. А наказание за подобные сексуальные отклонения в нашем королевстве серьезное – могли и выпороть, и в тюрьму посадить. Ничего удивительного, что ученый Ан сбежал. Впрочем, он мог сбежать и из страха, что его накажут за убийство.

Еще под вопросом была мать жертвы, хозяйка Ким. Это она подарила дочери нож для самоубийства – символ бескомпромиссной чести. Этим же ножом ее потом и убили. Дочь хозяйки Ким была не только еретичкой, но и прелюбодейкой, родившей сына вне брака. Стыд и гнев, скопившиеся в душе матери, могли породить жестокость…

Тишину прорвал крик. От неожиданности я чуть не выронила нож.

– Что происходит? – поинтересовалась я у проходившей мимо служанки.

– Это служанка Сои, – шепнула девушка. – Кричит, чтобы стражники ее выпустили.

– Почему?

– Снова пришел ее черед. Не прямо сейчас, но сегодня. Видимо, она об этом как-то узнала… Инспектор Хан уже теряет терпение. В этот раз на допросе Сои будут пытать.

И она шепотом поведала, что инспектор собирается подвергнуть Сои чури-тылги – ужасной пытке, когда пленнику связывают колени, а потом палками раздвигают голени в разные стороны, снова и снова, пока не искирвят кости. У меня от лица отхлынула кровь, голова закружилась. Пришлось облокотиться о столешницу. Надо поговорить с Сои, пока еще не слишком поздно.

* * *

Сои была похожа на призрака – такая же прозрачная. Что бы ни произошло в тюрьме или в голове девушки, оно ее вконец измучило. Когда я вошла в затопленную тенями деревянную камеру, Сои без умолку что-то бормотала.

– Мне снились скелеты, а когда я проснулась, стражники говорили о могилах, а вчера я почувствовала что-то под соломой. И посмотри, что я нашла, – Сои протянула мне на вытянутой ладони маленькую косточку, кажется, крысиную. – Ну разве не странно? Все эти крошечные совпадения, которые день за днем попадаются мне на глаза, все они складываются в единую цепочку.

– И куда она тебя ведет? – шепотом спросила я.

– Боги, я не знаю. Куда бы она ни вела, я туда не хочу. Почему меня не могут оставить в покое?

Она дернулась ко мне и сжала мою раненую ладонь. Скривившись от боли, я резко вырвала руку.

– Больно! – громко закричала я.

Мой крик, похоже, сбросил с нее наваждение. При виде моей окровавленной повязки к Сои будто бы вернулась частичка прежней ее.

– Так, значит, это правда, – прошептала она, замедляя дыхание. – Я все слышала.

Я бережно прижимала к груди руку.

– Что слышала?

– Что твой инспектор не лучше любого другого вельможи. Доброта его не безусловна. Пока ты ему угождаешь, делаешь, что он велит, он относится к тебе как к сестре. Но стоит его расстроить, как ты снова становишься обычной рабыней.

Я погрузилась в молчание. Даже слов в его защиту у меня не нашлось, потому что Сои была права.

Но потом ее глаза вновь наполнил тот призрачный взгляд.

– Не давай инспектору Хану злоупотреблять твоей верностью, как поступила со мной госпожа О, – прошипела девушка. – Она заставляла меня делать то, что я не хотела. Пообещала вернуть контракт ноби, освободить от рабства, если я буду подчиняться ее приказам.

Я замерла, боясь нарушить ход ее мыслей.

– Каким приказам?

– Я доставляла ее письма ученому Ану, бегала туда-сюда. Все боялась, что меня поймают. Каждый раз была в ужасе, когда она просила об этом…

– Погоди, – шепотом прервала ее я. – Так ты знала, что ученый Ан был ее любовником?

– Я… – Сои осенило, что она проболталась. – В смысле…

Дверь камеры распахнулась. Вздрогнув, я обернулась и увидела Хеён – та схватила всхлипывающую Сои и выволокла ее наружу. А в дальнем углу помещения стоял инспектор Хан. Стоял и смотрел на меня. Пристально. Как будто все это время он прятался в тени. Как будто слышал все до последнего слова.

* * *

В главном дворе Сои связали колени, вставили между ног две палки и теперь тянули их в разные стороны, искривляя кости. Затем палки отпустили, кости вернулись к естественному положению, и крики Сои переросли в жалобное мычание. Я прикусила губу, чтобы случайно не завопить: «Прекратите!» Это было слишком жестоко.

– Почему ты раньше не сообщила, что любовником был ученый Ан? – требовательно спросил инспектор Хан. – Твое положение и без того было невыгодным, могла бы и не скрывать.

– Я… я не хотела, чтобы вы знали, что я доставляла эти письма.

– Но почему? Ведь тот факт, что ты отнесла несколько писем, не указывает на твою причастность к убийству. Он указывает на причастность ученого Ана.

– Мне было страшно. – На побелевшее лицо Сои упали длинные черные пряди волос. – Вот и все.

– Расскажи правду и не вводи нас дальше в заблуждение.

Глаза у Сои покраснели. Вены на висках вздулись. Из самых недр ее души вырвался рык:

– Это и есть правда. Что еще вам нужно?!

Инспектор дал знак слугам. Те вновь подняли палки и потянули в разные стороны. Ноги девушки изогнулись под жутким углом, готовые вот-вот сломаться. Я закрыла руками уши, чтобы заглушить невыносимые крики, а потом все враз стихло. Голова Сои покачнулась: она потеряла сознание. Инспектор Хан взял миску воды и плеснул девушке в лицо. Теперь мне стало понятно, что выражал его взгляд – это было бесчувствие. Он не дал Сои даже секунды, чтобы оклематься от боли.

Сои захлопала глазами, сплюнула, заплакала; с ее волос капало, а по лицу как будто струились чернила.

– Правдой ты и мне работу облегчишь, и себя от дальнейших мучений избавишь. – Зловещее спокойствие инспектора пугало. – Более того: если ты все расскажешь, я обещаю отпустить тебя из ведомства и больше не трогать.

Сои откинула голову назад, устремила взгляд в небо, на пролетающую в вышине птицу. Как она, должно быть, мечтала улететь отсюда, из стен полицейского ведомства! По ее щекам потекли слезы. Все эти дни она держалась, не плакала, но сегодня ее сломили.

Она закрыла глаза и, содрогаясь, заговорила:

– Я хотела его защитить.

– Продолжай, рассказывай. Ученого Ана тебе уже не уберечь. Спаси хотя бы себя.

Сои закачалась на стуле, вперед-назад, насколько позволяли веревки.

– Он обещал, – прошептала она. – Говорил, что меня никто не защитит, если госпожа О умрет. Что хозяйка Ким обязательно сотворит со мной что-то ужасное. Он обещал мне свободу и… – В ее темных зрачках блестело отчаяние. – И пригрозил, что, если я хоть одной живой душе расскажу об их отношениях с госпожой О, мне тоже наказания не избежать. Я боялась за свою жизнь.