– Ну, Машка, ты с ума сошла? Где тебя носило? Хочешь доказать, что ты совсем свихнулась? Я уже собирался в милицию звонить! Почему в вашей конторе не соединяют с сотрудниками? Где ты была ночью? У Олеськи? Ты письмо мое получила?

– Нет, – пробормотала я, с трудом заставив голосовые связки работать. – У нас не работает Интернет.

– Да? – Он замолчал, явно собираясь с духом. – Ну что ж… Я не знал, как тебя поймать. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Говори, – еле слышно пробормотала я.

– Давай я тебя встречу… после работы, – сказал он после долгой паузы.

Я облизнула высохшие губы:

– У меня планы на вечер. Встреча кое с кем. Лучше скажи сейчас.

– Не думаю.

– Давай тогда обсудим все потом. Мне… мне надо бежать. У меня дела…

– Маша, мы разводимся. Мне нужно было сказать тебе давно. Ты все равно прочитаешь письмо.

– У нас не работает Интернет, – автоматически сказала я, а тело стало каким-то ватным, чужим.

Итак, все. Кончено. Game over. Алексей говорил быстро и много. Я улавливала смысл сказанного краем сознания. Ему, наверное, казалось важным, что нам теперь не получится вместе платить за квартиру. Что у него какие-то там проблемы с деньгами, но что он хочет, чтобы я вернулась к маме. И что он готов оплатить какие-то расходы и что-то еще, про машину. Про ежемесячные платежи, про то, что ему машина не нужна. Я слушала, а сама смотрела на экран компьютера – у нас заработал Интернет. Я зашла на Яндекс, чисто автоматически. Посмотрела погоду. Ожидалось потепление. Температура – до плюс десяти. Я открыла почтовый ящик и нашла там пару писем со скидочных сайтов, сообщение от Янки – она не могла мне дозвониться. А как дозвонишься, если я трубку не беру? Ха-ха!

– Ты меня слышишь? – окликнул меня Алексей. – Ты в порядке?

– Да. В порядке, – бросила я ему, копаясь в почте.

От Алексея было аж целых три письма. Я положила трубку. И письма его я стерла, даже не читая. А зачем? Я подгрузила www.youtube.com и принялась смотреть всякие разные ролики, типа программы Стаса Давыдова http://www.thisishorosho.ru/. Я смеялась, смеялась и не могла остановиться.

Если у вас кризис, любой, личный, семейный, карьерный или еще какой, или, как у меня, все сразу – приходите сюда и пейте щедро из источника забвения, бьющего виртуальной струей из информационных потоков Инета. К вам уже спешат на помощь, уже сняты мувики, подложена озвучка, выложены в Сеть миллионы хороших и не очень шуток, песен, ракурсов, щенков и котят, танцующих утят и прочего домашнего и рабочего видео. Перемещаясь мышкой со ссылки к ссылке где-нибудь на www.youtube.com, можно улететь так далеко, что никакого кризиса не останется. Весь выйдет вместе с минутами и часами, исчезающими в лабиринтах загрузок и прикольного контента. И в нашем мире, слава богу, больше нет ни одного шанса остаться одной. Даже когда очень плохо и больно, ты больше не одна, ты вместе с миллионами других пользователей, висящих на сайте вместе с тобой. И очень может быть, что, если захотеть и покопаться, я бы смогла найти правильный форум, где совершенно такие, как я, брошенные женщины собрались бы со всех концов планеты, чтобы разделить в чате мегабайты общей и в принципе совершенно одинаковой боли. Главное, правильно сформировать запрос в поисковиках. И… This is хорошо!

– Понимаешь, я должна туда ехать. Она там одна, крепится, дует щеки, но я должна быть там. Она слабая, она может просто сломаться. Понимаешь ты меня, Белкин? – Олеся стояла и смотрела на Неву через мутное запыленное стекло. – А, Белкин? Ты меня вообще слушаешь? Закажи мне билет, Белкин.

– Я тебя слышу, да, Олеся. Но я не понимаю тебя. Она что, ребенок?

– Она хуже, чем ребенок. Белкин, я приеду еще. Ну что за проблема? – Олеся повернулась и посмотрела на мужчину, к которому она уже во второй раз приезжала в Питер, хотя никакого уже официального повода для этого не было. Они сидели на покрывале, мебели почти не было, только пара шкафов и стеклянный столик, непонятно и неуместно стоящий у батареи. Квартира была старая настолько, что вполне уже могла называться старинной. Но вид из окна был потрясающий, на набережную. Машины ездили, поднимая столбы водяных брызг, теплело.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – нахмурился Белкин. – Хочешь, забирай сюда свою Машу. Тем более что ей сейчас все равно надо сменить обстановку. Как думаешь, можем мы так решить нашу проблему?

– Мне нужно же и работать, ты понимаешь, Белкин. Все это прекрасно, но что я скажу на работе? Я отгуляла все отгулы на полгода вперед. Я скоро еду в Болгарию, мне нужно визу делать. Белкин, ну не надо так на меня смотреть. Ты же знаешь, я – девушка на одну ночь. Хочешь, приезжай ко мне в Москву.

– Девушка на одну ночь, ты будешь обедать?

– Я позвоню! А ты кушай, кушай, мой лев! – Олеся ободряюще улыбнулась и потянулась к телефону.

– Ну, звони. – Женя Белкин вздохнул, провел ладонью по Олесиному плечу и пошел на кухню, делать бутерброд.

Олеся набрала дочку, спросила, как контрольная. Пятерка порадовала. Вообще дочь радовала. Много читала, звонила по десять раз на дню, спрашивала, что Олеся думает об Онегине, и называла Татьяну Ларину лохушкой. Олеся всегда боялась, что такая вот жизнь на два дома разрушит зыбкую связь с дочерью – все-таки подросток, все-таки живет с бабушкой в Твери. Видятся не каждую неделю, говорят в основном по телефону. Олеся помнила, как сама виделась с отцом раза три в год – когда он приезжал ее навестить, – сидели молча в гостиной их теплой, уютной тверской квартиры, молчали и не знали, о чем говорить. Она любила отца безумно, но не будешь же с совершенно, в сущности, незнакомым человеком обсуждать подружек, учительниц и мальчиков. А вот они с Катюхой обсуждали. И мальчик у Катюхи был, одноклассник, Павлик. Общались они в основном в чатах и «ВКонтакте». Катюха рассказывала, как поссорились и помирились – прямо так, через почту. Но Олесе как маме, знаете ли, это даже импонировало. В конце концов, через контакты vkontakte не залетишь и не заразишься ничем. А ссорятся – пусть.

– Бери бутерброд, мадам. Можешь ты хотя бы уехать утренним?

– Ладно. – Олеся усмехнулась и набрала Машкин номер.

Женя Белкин был самым странным мужчиной из всех, с какими Олесе приходилось встречаться последние десять лет. Во-первых, хоть он и был женат, на обычного женатика, которых так хорошо знала и, можно сказать, высоко ценила Олеся, не был похож: он не спешил домой, не посылал СМС о том, что задерживается на совещании, не отключал телефон на период «свидания», а, наоборот, оставался на ночь, на звонки отвечал всегда, дарил цветы и даже затащил ее как-то на какую-то квартиру, где праздновали чей-то день рождения, и перезнакомил с кучей бородатых балагуристых мужиков. Олеся любила встречаться с женатыми, потому что знала, вечером они соберут манатки и безропотно отбудут в свою жалкую жизнь, оставив ее с пустотой и свободой, которую она так ценила.