молодыми деревцами, рос могучий дуб. Уже много десятков лет он стоял на страже леса, и когда грозные ветры пытались вырвать с корнем юные деревца, дуб противостоял ветрам, не давая им проникнуть глубоко в лес.

Когда таявший на горных вершинах снег превращался в страшный поток и несся вниз, смывая на своем пути все, дуб стеной вставал против потока, и тот, изменив русло, несся дальше, не причинив вреда лесу.

Но однажды случилось ужасное. Злой человек вошел в лес. Увидев его, деревья ужаснулись, но что могли поделать они, беспомощные, с бессовестным и злым существом? Топор безжалостно рубил деревья, валил их наземь, а они стонали, взывая к милосердию. Едва услышав зов деревьев о помощи, дуб напрягся, вырвал из земли собственные корни и пошел на звук топора. Увидев шагающее дерево, человек оцепенел на миг, затем, придя в себя, пустился наутек, но ветки дуба схватили его и стали колошматить так, что злодей испустил дух. Тогда дуб вернулся на свое место, закопал злодея поглубже в землю, а сам врос в него корнями.

На полях книги, о которой я рассказал, был нарисован этот самый дуб. Я знаю здешние места, как свои пять пальцев, но никогда не видел этого дуба. Где он, жив ли, а может, давно уже высох от старости и рухнул наземь?

Пока я вспоминал историю с дубом, забежавший вперед и остановившийся перед непроходимой сетью корней Чикарели подал голос:

— Здесь мы и застряли.

— Да, надо идти в обход, — призадумался я, поняв, что дело действительно осложняется.

И вдруг из-под корней выскочил юркий человечек. Увидев нас, он отбросил топор и заорал хриплым голосом:

— Мои дорогие, мои бесценные друзья, никогда еще я не был так счастлив, как в этот миг нашей встречи. Позвольте поприветствовать и обнять вас.

— Кто вы? — спросил Чикарели, напуганный неожиданным появлением незнакомца.

— Ваш покорный слуга, ваш раб и лакей, — произнес он, склонившись до самой земли.

— Встаньте, не теряйте своего человеческого достоинства, — сказал я строго.

— Не гневайтесь, господин, — взмолился он, упав на колени, — единственное мое желание — служить вам, красивейшему, сильнейшему, умнейшему…

— Уймитесь, вы, я вам не красивейший и не умнейший, — уже возмутился я.

— О, как скромность украшает человека. Но вы не просто сильнейший, красивейший и мудрейший, вы еще и добрейший, благороднейший и… и всякий еще, — добавил он, не найдя новых эпитетов, — а у вашего спутника большое будущее, не исключено, что он когда-нибудь станет правителем нашей страны, и тогда солнце сойдет с небосклона и ляжет на его грудь золотым орденом.

— Вы что-то путаете, — смутился я, — мы простые люди, ваши слова относятся к кому-то другому.

— С чего вы взяли? Неужели мой вид не внушает вам доверия? — огорчился он. — A-а, ну конечно, конечно, вам не нравится мой цвет. Так я мигом, — засуетился он и исчез под корнями.

Надо сказать, что у нашего знакомца кожа была довольно неприятного цвета, какого я вообще не встречал в природе.

— Видимо, там какая-то лазейка, — догадался Чикарели, — попробуем проникнуть?

Но не успел он произнести эти слова, как наш знакомый вылез из своего укрытия… совершенно белый, как мел.

— Потрясающе! — зааплодировал Чикарели. — Но кто вы?

— Я один из тех людей, которые умеют приспособиться к любой ситуации, любому человеку. Мне везде удобно, меня все устраивает. Я могу плясать под любую дудку, подыгрывать и нашим и вашим… Своим талантом, тактом и скромностью вы покорили меня, и вряд ли найдутся на свете люди, равные вам… — он опять запутался в словах, — равные вам… по всяким этим. О, судьба, как я счастлив, что ты свела меня с этими людьми! — он распростер руки, собираясь броситься в наши объятия, но эта сцена так рассмешила Чикарели, что он от хохота упал на землю, а человек так и застыл на месте с воздетыми к небу руками.

— Довольно! — возмутился я. — Терпеть не могу болтунов и лицемеров.

— О, владыка, вы только прикажите, и я сделаю для вас все, только не гневайтесь на меня! — снова воскликнул он и грохнулся на колени.

— Я не гневаюсь, меня просто тошнит от вас.

— О, господин, неужели и этот цвет вам не по душе? Извольте подождать одну секундочку, — сказал он, ничуть не оскорбившись, и снова исчез под корнями.

По всему было видно, что игра пришлась Чикарели по вкусу. Ребенок есть ребенок.

— Эй, куда же вы пропали? — крикнул он с нетерпением.

— Я не из тех, которые могут пропасть, — самодовольно улыбаясь, наш знакомый вылез из-под корней, весь посиневший.

— Мне кажется, вы сумеете по достоинству оценить синий цвет. Если пожелаете, я останусь синим, — подобострастно произнес он, поклонившись.

— Лично мне абсолютно безразлично, какого вы цвета, но интересно, зачем вы так стараетесь?

— Как зачем? Чтобы понравиться вам.

— Только и всего? — я уже рассердился не на шутку. — Вы на себя посмотрите, вы же посинели, как утопленник.

— Опять не угодил, — раздосадованно произнес человек-хамелеон, — ладно, потерпите, я сейчас снова перекрашусь.

Когда он в очередной раз исчез в своем укрытии, я спросил Чикарели:

— Чем тебе нравится этот тип?

— Не знаю, просто с ним интересно.

— Может быть, вам нравится этот цвет, — вылез из-под корней подхалим, покрасневший, как вареный рак.

Я промолчал, Чикарели из солидарности тоже не проронил ни слова.

— Молчание — знак согласия. Ура! — обрадовался человек-хамелеон, обращаясь к Чикарели. — Ну, что прикажете?

— Приказывать я не собираюсь, а вот уйти отсюда хочу очень.

— Как? Неужели так скоро? Нет, я не вынесу такого удара, я не могу жить без вас. Любой цвет к вашим услугам, только останьтесь. Потерпите, умоляю вас, сейчас вы увидите меня в лучшем моем цвете! — крикнул он на бегу и, не дожидаясь нашего согласия, нырнул в свое убежище.

— Как будем действовать? — Чикарели устал от этой игры и решил перейти к решительным действиям.

— Потерпи, сейчас посмотрим.

Терпеть пришлось недолго: из-под корней донеслось шуршание, и человек-хамелеон вылез, посеревший, как зола.

— А вот и я! — воскликнул он, сияя от радости, думая, что этот цвет наконец приведет нас в восторг, но, увидев наше равнодушие, пришел в отчаяние: — Дорогие мои, золотые, родные, не прошло и часа, как мы познакомились, а я уже не представляю своей жизни без вас. Как красив этот мальчик, какой у него красивый нос, а какой высокий рост…

— Что?! — Чикарели съежился, вдруг вспомнив причину всех своих несчастий. — Мой рост… мой рост… — он с трудом сдерживал слезы.

— Скромность украшает человека, — повторил свою любимую поговорку хамелеон, словно подливая масла