— Совершенно верно.

— В какое время вы вернулись?

— Самолет приземлился в Йоханнесбурге утром. В Кейптаун я приехал около двух часов дня, если я правильно запомнил. Можно все проверить…

— У вас сохранились какие-нибудь документы?

— Я переслал копии по факсу тому, другому детективу.

— Нкхеси?

— Да. Все должно быть в деле.

— Билеты?

— Нет, бронь, подтверждение оплаты.

— Значит, оригиналы у вас?

— Да.

— Вы ездили отдыхать?

— В основном да. Катался на горных лыжах. Потом ездил в Бордо, в Шато-Лафит… навестить своего наставника. Так что можно сказать, что я и работал тоже…

— В самолете вы были один?

— Что вы… Да, я был один.

— Был бы вам очень признателен, если бы вы нашли документы и для нас.

— Значит, в деле их нет?

— Мы их не видели.

— Ладно.

— Вы виделись со Слут после разрыва? — спросил Купидон.

— Да. Один или два раза.

— Так один или два раза?

— Капитан, так просто говорится. Я видел ее дважды. Если вы вместе два года, то оставляете друг у друга вещи. Недели через две после… где-то в марте прошлого года я привез к ней две коробки ее вещей.

— Когда она еще жила в Стелленбоше?

— Совершенно верно.

— И как прошла ваша встреча?

— Не очень хорошо.

— Почему?

— Я сказал такое, что не должен был говорить.

— Что именно?

— Сказал, что она меня обманула.

— Насчет чего?

— Насчет причины разрыва.

— Продолжайте.

— У меня… я не мог объяснить. Но в то время мне было больно, и я просто не в состоянии был понять, почему она вдруг, неожиданно взяла и перечеркнула все, что между нами было.

— Вы испытывали боль, но не злость, — язвительно напомнил Купидон.

— Что вы ей сказали? — спросил Гриссел.

— Я решил, что у нее появился другой.

— И что она вам ответила?

— Спросила, неужели я действительно считаю ее такой слабохарактерной. Неужели ей не хватило бы храбрости во всем признаться, если бы все так и было.

— А потом?

— Потом я признал свою ошибку. Храбрости ей всегда было не занимать. На все.

— А потом?

— Потом я ушел.

— А во второй раз?

— Мы виделись в декабре. Она мне позвонила…

— Когда именно?

— В первую неделю декабря. Вечером… кажется, во вторник. Она готовилась к переезду в Кейптаун. И нашла у себя мои вещи. Свитера, носки и так далее. И вот привезла их мне.

— И как прошла встреча?

— Нормально.

— Что произошло?

— Она привезла вещи. Мы поговорили… — Впервые Гриссел, внимательно следивший за жестами и мимикой Роха, понял, что тому не по себе. Один раз он быстро покосился на дверь.

Купидон тут же воспользовался паузой:

— О чем вы говорили?

— Ну… я в первый раз увидел ее с новой… — Рох поднял руки на уровень груди.

— После пластической операции?

— Совершенно верно.

— И вы говорили об этом?

— Да. Я спросил, зачем она сделала операцию.

— Что она ответила?

— Сказала, что уже давно хотела увеличить грудь. И спросила, нравится ли мне.

— А вы?

— Я ответил: «Да».

— Ее операция… стала для вас сюрпризом? — спросил Гриссел.

— Да. Она никогда не говорила ни о чем таком, пока мы были вместе. И не то чтобы у нее была маленькая…

— Погодите, погодите, — сказал Купидон. — Она спросила, нравится ли вам ее грудь?

— Да.

— И вы ответили: «Да».

— Совершенно верно.

— А потом?

Рох снова покосился на дверь.

— Мистер Рох! — не отставал Купидон.

— Потом она показала ее мне, — ответил наконец Рох со страдальческим видом.

— Свою грудь?

— Да.

— Разделась и показала?

— Она не раздевалась. На ней была футболка, она… ну, понимаете, расстегнула бюстгальтер, задрала футболку…

— Просто взяла и показала?

— Капитан, мы с ней были вместе два года, видели друг друга голыми.

— Но ведь вы расстались… месяцев за десять до того. И вдруг она приезжает и показывает вам свою грудь.

— У вас все получается очень пошло. Я не говорил, что она приехала и показала мне свою грудь. Сначала мы долго сидели и разговаривали. Пили вино. Потом я спросил ее, зачем она сделала операцию.

— И тогда она вам показала. А вы сидели, смотрели на нее, и все.

— Я…

— Да?

Рох плавно встал, зашел за спинку стула.

— Не уверен, что…

Он подошел к столу, развернулся и снова сел. Детектив не сводил с него глаз.

— Какое это имеет значение?

— Мистер Рох, следователю Нкхеси вы сказали, что после разрыва практически не поддерживали отношений, — напомнил Гриссел.

— Мы виделись два раза. Больше чем за год. Как бы вы назвали такие отношения?

— Что произошло в тот вечер, когда она к вам приехала? — спросил Гриссел.

Рох в досаде всплеснул руками, потом крепко схватился за спинку стула и сказал:

— Если для вас это так важно, то знайте: мы занимались сексом.

— Ну да, — кивнул Купидон. — Практически не поддерживали отношений.

— Да какая разница? — воскликнул Рох, впервые злясь по-настоящему. — Скажите, какая разница? Мы ничего не планировали заранее, до того мы пробыли вместе два года, мы… оба нормальные взрослые люди с нормальным темпераментом… Немного выпили… Скажите, какая разница?

— Позвольте, я вам отвечу. — Купидон наклонился вперед и ткнул пальцем в Роха. — Вы солгали Нкхеси.

— Я не лгу… никогда!

— Почему вы не сказали ему, что переспали с ней? Что вы скрывали?

— Да что мне скрывать, мать вашу? Когда убили Ханнеке, я летел в самолете! Что мне скрывать?!

— Вы утверждаете, что летели в самолете. Один. Собираетесь показать бронь, но не билеты. А ведь билеты вы заказывали задолго до полета. Может быть, вы вернулись другим рейсом, на день раньше, расплатились за билеты наличными, вернулись домой. Прихватили из мастерской длинную металлическую планку и помчались к ней. Она вас знает, поэтому впустила вас. И вы убили ее. Например, за то, что она не позволила вам переспать с ней снова.