Лизавета задумалась. Как бы это объяснить? Чтобы не нарваться опять на «Не верю»?

— В повозках. Знаете, такие повозки, которые ходят по определённым маршрутам. Иногда даже по расписанию.

— И кому они принадлежат? — удивился Лис.

— Некоторые — государству. А некоторые — частным владельцам.

— Выходит, это доходное дело? — продолжал расспрашивать Лис.

— Знаете, я никак с этой сферой не соприкасалась. Только ездила. Зато каждый день. Те, кто ездит, всегда утверждают, что за проезд с них берут неоправданно дорого. А те, кто возит — наоборот, то и дело голосят, что работают себе в убыток.

— Любопытно, — кивнул Лис. — И что, такие повозки удобнее путешествия верхом?

— Знаете, по вашим дорогам — не обязательно. Большинство из них здесь просто на очередной кочке развалится.

Да-да, дорога — самая обычная, просто утоптанная копытами и укатанная колёсами земля. И это пока погода тёплая и сухая. А если пойдёт дождь?

— А личные… повозки бывают? — продолжал расспрашивать Лис.

— О, конечно! У вас можно выхваляться конём, а у нас точно так же поступают с… повозками. Повозки бывают дороже, дешевле, проще, сложнее, из дорогих материалов, для езды по городским мощёным улицам, или для загородных дорог, вроде вот этой, или ещё спортивные…

— Какие-какие? — перебил её Лис.

— У вас бывают скачки? Когда конь должен преодолеть определённое расстояние быстрее всех других коней?

— В Фаро — нет, но в других землях бывают, как я слышал. А наш друг Фалько возможно, что и видел, — Лис глянул на помянутого друга, но тот ехал впереди и о чём-то беседовал с одним из своих парней, Лизавета всё никак не могла установить, кого из них как зовут.

— Вот, а теперь представьте такие скачки, только на повозках, — хмыкнула Лизавета.

И даже рассмеялась — представила гонки на неких повозках, с большими деревянными колёсами, которые ехали со скрипом, а колёса угрожали отвалиться.

— Не представляю, — покачал он головой, улыбаясь. — Но вы, видимо, как раз что-то представили, раз смеётесь. А у вас есть повозка?

— Нет. Я не умею управлять такой повозкой. Этому нужно специально учиться, и ещё существуют правила движения по дорогам для таких повозок, их тоже нужно знать.

Рассказывать о том, что хоть Вадим и отправлял её в автошколу, она так и не решилась, потому что и представить себе не могла, что они расстанутся, Лизавета не собиралась. Хотя машина и была куплена на деньги Лизаветы — осчастливили как-то под новый год бюджетников немалой премией — и её родителей, но как только запахло разделом имущества, Вадим её быстро продал кому-то из друзей, а отдать ей хотя бы половину денег так и не собрался.

За разговором доехали до первой за день остановки, Лизавета была благодарна Лису, что отвлекал её от ноющих мышц.

Сокол же помог спуститься на землю Тилечке, а потом подошёл к Огоньку. Потрепал его по шее, затем скомандовал:

— Слезайте. Я поймаю.

Спрыгнуть прямо ему в руки Лизавета не решилась, хотя шальная мысль и проскочила. Подумала, что законов физики никто не отменял, и тяжёлое тело, которому придали ускорение, в полёте окажется ещё тяжелей. Поэтому, держась за седло, перекинула правую ногу к левой и немного сползла вниз, а там уже он её подхватил. За талию. И на земле она оказалась прижата к его необыкновенно твёрдой груди. По сравнению с Вадимом, и даже с партнёрами на танцах, он был какой-то необычайно крепкий. Это будило любопытство. Абсолютно излишнее в такой ситуации.

Лучше подумать о том, крепок ли Лис. Ну, не в том смысле, что обнять его и выяснить, а чтобы отвлечься от Сокола.

А объект её мыслей медленно отпустил руки. Она повернулась к нему — и увидела улыбку.

— Спасибо вам. Без вас было бы намного сложнее. Я бы уже свалилась и сломала бы себе что-нибудь.

— Вы научитесь, госпожа моя, — он улыбался тепло и совсем не дежурно.

Второй отрезок оказался легче. Мышцы разошлись после вчерашнего дня и ночи, и Лизавета даже начала осматриваться. Дорога шла между полей, а вдоль неё встречались редкие деревья, точь-в-точь как итальянские сосны-пинии. С толстыми стволами, длинными иголками, огромными шишками. Шишки встречались под копытами Огонька, упавшие на дорогу.

Иногда на какой-нибудь горке поодаль была видна деревушка, и при ней — вероятно, храм. А вообще пустой земли не было, везде — либо поле, либо сад, либо виноградник. Так и доехали до второй остановки.

А третья часть пути упала на плечи во всей своей тяжести. То есть, на самом-то деле она, наверное, не отличалась от первых двух. Но сил уже не было, хотелось уже даже не остановиться, а лечь, болели ноги, болела задница, и очень хотелось пить. Тут-то Лизавета и поняла, что Сокол спрашивал её про флягу не из праздного любопытства. Нужно спросить, можно ли добыть флягу по дороге. Или только в каком-нибудь городе, должен же им встретиться хоть один?

Лизавета не заметила, как отстала от остальных. Но вроде дорога одна, заблудиться невозможно. Добредёт как-нибудь. Огонёк пытался пофыркать — ну пошли уже, что ли, но она практически бросила поводья и чуть ли не легла на его шею. И прикрыла глаза.

— Госпожа моя, — голос ворвался в её полудрёму и напугал.

Лизавета подняла голову… точно, Сокол. И что ему?

— Осталось не так много, видите впереди горку? Вот за неё. Там ещё на вершине приметное дерево.

Лизавета посмотрела — и на удивление, увидела. Она ещё не свыклась с новообретённым зрением.

— Да, я вижу, спасибо, — пробормотала она.

— Руку давайте, — он протянул свою.

— Зачем? — она подняла голову и недоумённо смотрела на него. — Я доеду. Просто медленно. Я не потеряюсь.

— Я не сомневаюсь. Но так будет лучше. Руку, госпожа моя! — произнёс он уже жёстче.

Лизавета повиновалась.

Он просто взял её за руку, шепнул что-то Огоньку, и кони двинулись. Достаточно резво двинулись, надо сказать. Лизавета свободной рукой вцепилась в край седла, чтобы не свалиться. А Сокол крут — управляет конём одними коленями. Но у него, наверное, куча лет практики…

Лизавета не сразу заметила, что сидеть стало проще, не так больно. Она разогнулась и села прямо, как учила Оля, хозяйка конюшни. Взяла повод свободной рукой.

— Вот, правильно. Четверть часа — и мы на месте, — кивнул Сокол. — Видите вон там дерево с двумя стволами? Это в него много лет назад попала молния, и с тех пор оно так и растёт. А птицу наверху видите? Это мой родич сокол, он охотится. Сейчас углядит какую-нибудь мелкую мышку и будет ужинать.

И что-то ещё он говорил — о травах в поле, о волнах в море, о птицах крылатых, о зверях косматых… Лизавета заслушалась. Потом ни за что не смогла бы вспомнить ничего из его тогдашних слов.