На звук, точно на сигнал охотничьего горна, тут же собралась кучка обожателей и так ее обступила, что Софи показалось, будто ее загнали на дерево. Один из молодых людей спросил про Грэма – видимо, герцог заявил, что сегодня будет сопровождать ее, – но Софи ответила одним только бесстрастным взглядом и не отводила его до тех пор, пока несчастный не покраснел и не отвел глаз.

«Бедный мальчик».

Но не стоит на него сердиться. Он ни разу не взглянул на нее, пока она была простой, бедной Софи.

«Но сейчас смотрит, и очень пристально».

Это неважно. Софи не может выйти замуж за такого юнца.

В коробке, в которой доставили платье, лежала записка Лементера: «Наносите удар на пике, не дожидайтесь спада». Иными словами, не трать ни минуты.

У Золушки было время только до полуночи. У Софи перехватило дух при мысли, что ее собственная полночь может быть очень близка. В этот самый момент Грэм как раз может делать предложение леди Лиле. Нельзя тратить вечер на этих глупых мальчишек.

Но где же, черт возьми, Грэм?

Вдруг в ее затуманенном поле зрения возник мистер Вулф, вежливо поклонился и придвинулся ближе.

– Боюсь, я неправильно одет для такого собрания, – признался он.

Софи окинула взглядом его наряд. Сюртук был помят, а рубашка недостаточно нарядна.

– Пожалуй, – улыбнувшись, ответила она. Бедняга. Тот факт, что в таких местах он чувствовал себя белой вороной, лишь увеличил ее симпатию. Молодые джентльмены едва скрывали свое презрение к нему, и это заставило Софи улыбнуться Вулфу еще шире и выказать ему больший интерес, чем она чувствовала на самом деле.

Мистер Вулф расцвел от ее внимания и, казалось, сумел почти побороть собственную стеснительность.

– Сегодня вечером я надеялся повидаться с леди Тессой. Боюсь, днем я не сумел выказать ей должного почтения, ведь у меня очень серьезные деловые обязательства перед ее семьей. – Он неловко покраснел и отвел глаза. – Боюсь, я был несколько рассеян.

Мужчина, забывший посмотреть на Тессу, пока в комнате находилась Софи? Очаровательно. Софи чуть наклонила голову набок и заметила:

– Вы льстите мне, сэр, – и, взмахнув рукой, добавила: – Боюсь, в последнее время здоровье Тессы непредсказуемо. Леди Пибоди пригласила меня в гости к своим дочкам, заверив, что сегодня сама будет исполнять роль дамы-покровительницы.

Мистер Вулф оглянулся на ее милость, которая была страшно занята, представляя своих дочерей всем присутствующим в зале джентльменам, на Софи она не обращала ни малейшего внимания.

– Я вижу.

Софи воспользовалась тем, что Вулф отвлекся, и оглядела зал. Где же Грэм? Изменил планы и отправился к Лиле? Неужели поздно?

Она снова повернулась к мистеру Вулфу, который следил за каждым ее движением с непонятным, тревожным блеском в глазах.

– Вы кого-то ищите, мисс Блейк? Разрешите я вам помогу. – Казалось, он изо всех сил старается ей угодить. – Может, вам нужен ваш кузен, герцог?

– На самом деле он мне не кузен, – быстро ответила Софи. – Кстати, а вы его здесь видели?

Мистер Вулф спокойно кивнул в ответ, но в глазах отразилось мрачное волнение.

– А как же! Я видел, как он только что отправился в комнату для отдыха. – И он указал в дальний угол зала. – Вон туда.

В этот момент начали негромко играть музыканты, возвращая гостей на места. Если Софи хотела найти Грэма, то уйти следовало прямо сейчас. Сделав рассеянный книксен Вулфу, она сказала:

– Благодарю вас, мистер Вулф. Я перед вами в долгу.

Теперь все ее внимание сосредоточилось на дальней двери. Софи начала свой путь через толпу, но, несмотря на рассеянность, все время чувствовала, с каким напряжением следят за ней остальные. Казалось, ей в спину летит жар от раскаленной печи.

В уголках бального зала Пибоди располагались небольшие комнатки, почти альковы, меблированные кушетками для отдыха, зеркалами, чтобы поправить прическу, имелись даже двери, если требовалось полное уединение. Грэм удалился в одну из них, чтобы придумать правдоподобное извинение.

Софи наконец приехала. Из своего угла Грэм следил за ее невозмутимым шествием по гостиной и даже улыбнулся, поняв, что этот мечтательно-высокомерный взгляд частично объяснялся тем, что без очков она почти ничего не видела.

Он все еще колебался, не зная, как загладить свою жестокость, как объяснить свою непоследовательность и смущение, но тут Софи окружили кавалеры, и момент был упущен. Грэм скрылся в этом маленьком убежище, твердо решив найти правильные слова и восстановить прежнюю дружбу.

Тут-то его и нашла Лила. Инстинкт хищницы ее не подвел.

– Привет, любовь моя.

Грэм обернулся. Лила прижалась спиной к двери, отрезав ему путь к бегству. Она вызывающе изогнула стан, выставив одно бедро и томно поигрывая бахромой шали.

– Ты еще не поцеловал меня, – надула губки она.

На этом прекрасном мраморном лице детская гримаска обиды выглядела смехотворно. Грэм подавил отвращение. «Лила должна спасти мое поместье». Он обреченно выдохнул.

– Я думал, ты будешь ждать меня у себя дома.

Лила медленно погрозила ему пальчиком с острым хищным коготком.

– Это неверный ответ, дорогой. Ты должен с нетерпением ждать встречи со мной. Страстно заключить меня в объятия и целовать так, как будто я – это последний глоток воды в пустыне.

Она сделала шаг от двери и придвинулась к Грэму.

– Ты должен умолять о разрешении заняться со мной в этой комнатке гадкими, грязными штучками, а весь мир пусть ждет за дверями. Должен на коленях выпрашивать прощение и обещать, что никогда, никогда больше не заставишь Лилу ждать.

Грэм чувствовал себя загнанным в ловушку зверьком. Лила медленно приближалась, она положила свои нежные, прекрасные руки ему на плечи, потом обняла за шею.

– Ты слышишь меня, Грэмми? Я ведь ждала тебя, – промурлыкала она, – Вся розовая, такая влажная после ванны. Я ждала тебя в постели голая, как ты любишь. – Она привстала на цыпочки и куснула его за подбородок. Грэм как-то умудрился не слишком явно отшатнуться, но и не оказаться покусанным. Лила любила пустить в ход как зубы, так и ногти. – Но. Ты. Не. При-шел. – Она говорила, отчетливо произнося слова и при каждом слоге подергивая Грэма за галстук. Грэм позволил ей пригнуть его шею и дотянуться до губ, которые она поцеловала, крепко, жарко и влажно.

Грэм отметил, что какой-то частичке его души или тела это понравилось, а может, он просто вспомнил, что раньше ему это нравилось. Но вдруг в нем действительно есть нечто от грубости отца? Ведь стоило Лиле страстно потереться об него, как он умудрился разжечь в себе искру прежнего пламени и с облегчением понял, что с этим делом у него все будет в порядке. Он решил, что можно не обращать внимания на большую часть своего существа, которая требовала оттолкнуть эту женщину, а потом прополоскать рот крепким виски.