— Нет! — с неожиданной для себя яростью отрезал молодой человек. — С ней все кончено.

Когда Джонатон направил аэроплан вниз, Ровена прикрыла на миг глаза, чтобы просмаковать ощущение потери веса и хлещущего по щекам холодного ветра. На летных очках оседали капли тумана, и она недовольно утерла их рукой.

Самолет нырнул под покров облаков, внизу медленно поплыло лоскутное одеяло пустых полей.

Они испытывали новый аппарат. Обычно Джон брал девушку в полеты только на проверенных аэропланах, но на сей раз Ровена настояла на своем, и пилот сдался. Он не мог не признать ее растущее мастерство и храбрость. Новый самолет двигался медленнее, чем Люси, их любимая машина, но на лету держался устойчивее, гладко разрезая воздух, как скользящий по волнам корабль. Джонатон наклонил аэроплан вправо, и желудок Ровены прижался к ребрам в хорошо знакомом ощущении свободного полета. При выходе из глубокой петли Ровена наклонилась вместе с аэропланом, будто пригибаясь к холке лошади.

Нос высоко задрался; пилот начал снова набирать высоту. Вскоре облака затянули все вокруг. Мотор вибрировал, изо всех сил стремясь вверх. В мгновение ока пушистое облачное одеяло осталось внизу, и мир засверкал белым и голубым.

Джон выровнял самолет. Ровене хотелось кричать от восторга. На глаза навернулись слезы; линзы массивных выпуклых очков затянуло пеленой.

Да, возможность летать полностью изменила ее жизнь.

Что бы ни случилось, она никогда не вернется к унылой серости, что поглотила ее в последние месяцы. Пусть полеты считают не подходящим для леди занятием, но, если кто-то попробует приковать ее к земле, Ровена будет бороться до последнего вздоха. Наконец-то она нашла занятие, которое захватило все ее мысли.

Должны быть и другие женщины. Она встретится с ними и попробует стать похожей на них. Будет учиться. И пора положить конец шуточкам Джонатона и мистера Диркса, которыми те встречали все ее просьбы об одиночных полетах. Пришло время разорвать помолвку с Себастьяном и открыто заявить о своих намерениях. О своем будущем как пилота и о любви к Джону.

Девушка вскинула руки, чтобы обнять небо. Ее не заботило, что Джон сочтет жест глупым.

Она сделает все, чтобы отец гордился ею.

* * *

— Напомни, как ты опять сломал руку?

— Мне послышалось или тебе весело? — Кит исподлобья уставился на Себастьяна. — Что за человек будет смеяться над другом со сломанной конечностью?

— Никто не смеется. В моем голосе лишь изумление и любопытство. Как получилось, что чемпион клуба по теннису не только уступил партию Питеру Тремейну, но и сломал в игре руку?

Двое друзей завтракали в парадной столовой Эддельсон-Холла. Вдоль одной стены располагался буфетный стол; рядом застыл лакей в ожидании пожеланий. Кит уставился на громоздкую повязку на правой руке. Сейчас ему не хватало лишь одного — научиться есть левой, и тут слуги никак не помогут.

— Меня отвлекли, — отрезал он.

Кит не стал уточнять, что краем глаза заметил у теннисного поля невысокую блондинку и на миг решил, что видит Викторию. Не успел он сообразить, что делает, как ноги сами понесли его в опрометчивый прыжок через сетку, он запутался и неудачно упал.

И чему тут удивляться. Они с Викторией даже не разговаривают, а она все равно продолжает отравлять ему жизнь.

Лорд Киттредж приехал в Эддельсон-Холл вчера ночью, не в силах больше выносить расспросы матери. К тому же ему требовалось отвлечься от постоянных мыслей о мисс Бакстон.

— Если хочешь посмеяться, давай поговорим о твоей помолвке с Ровеной. Стоило мне отвернуться — и ты тут же попался в женские сети? Ты совсем ума лишился?

Рука болела, и Кит сам понимал, что ведет себя грубо, но не мог остановиться. Поделом Себастьяну. Что за невоспитанный дикарь планирует свадьбу втайне от лучшего друга?

Себастьян изумленно уставился на него:

— Боже милостивый, успокойся. Хуже назойливой старухи.

— Всегда считал, что первым узнбю, если ты вдруг потеряешь голову от любви. Я бы привел тебя в чувство. И как ты мог забыть о нашем уговоре?

Лицо Себастьяна неожиданно накрыла тень усталости. Он наклонился к другу и шепотом признался:

— Между нами нет любви. Это фиктивная помолвка. Уловка. Ровена влюблена в другого. Получилось так, что ее отношения с тем юношей едва не переросли в скандал, но благодаря удачному недоразумению я его предотвратил. — Лорд Биллингсли задумчиво уставился в окно. — Это все довольно забавно, если подумать.

Кит заморгал. При виде Себастьяна никто бы не подумал, что ему весело. На ум, скорее, приходило выражение «убит горем». Из предосторожности Кит тоже понизил голос:

— Так ты не влюблен?

— Больше нет.

Ответ прозвучал так тихо, что Кит едва его расслышал. Он ничего не понимал.

— Значит, ты любил Ровену?

Себастьян удивленно вскинул голову и улыбнулся:

— Нет, конечно же нет. Хотя чем лучше я ее узнаю, тем больше уважения она вызывает.

— Ты согласился разыграть помолвку из уважения?

Кит нутром чуял, как элементарная причина грусти друга уходит у него из-под носа, но не мог ее уловить.

Вместо ответа Себастьян занялся завтраком.

— Тоже нет. Я просто хотел дать кому-то шанс на любовь. Можешь считать меня старомодным романтиком.

Да, Кит чувствовал, как уплывает почва из-под ног. Он специализировался на остроумных перепалках, а не на серьезных разговорах о сердечных делах, но тихое отчаяние в глазах друга не давало покоя.

— А что случилось с той женщиной, в которую ты был влюблен?

— Ее зовут Пруденс, и она вышла замуж за другого.

Кит удивленно откинулся на спинку стула:

— Та подруга Виктории?

Себастьян кивнул и прочистил горло:

— Кстати, как поживает Виктория? Я не видел ее с тех пор, как она вернулась от лондонских знакомых.

Лорд Киттредж еще не опомнился от услышанного признания, но видел, что друг хочет замять разговор о своих чувствах. Неудивительно.

— Думаю, Виктория поживает прекрасно. Она как кошка, всегда приземляется на четыре лапы. Я ее сам с тех пор не видел.

Себастьян с видимым любопытством посмотрел на него:

— Я думал, вы неразлучны. Что случилось?

Кит не знал, как ответить. Что случилось? Ничего, если не считать, что он повел себя как последний хам и обидел девушку. С другой стороны, будь она хоть немного похожа на обычных представительниц своего пола, то со слезами радости простила бы его по первой просьбе. Но обычно девушки навевали на него смертную тоску, а Виктория выгодно отличалась в этом смысле. Еще ни разу в ее обществе ему не приходилось скучать.