В этот раз за окном была оттепель. Снег медленно таял. И такая красивая, по нарядному зимняя улица превращалась в потоп. Вновь обнажались уже задремавшие под снежным покровом газоны. Люди пытались идти, минуя глубокие лужи. Что не у всех получалось! И глядя на это из кухонного окна, хотелось остаться дома.

Издевка природы! Устроить такое, когда до главного зимнего праздника оставалось всего ничего. Снег таял, несвоевременной капелью барабаня о металлический козырек. Но тем уютнее казалась их тесная кухня. Где было тепло, и пахло котлетами. Яна готовила редко. Обычно тому способствовал какой-нибудь веский повод. В этот раз поводом стал Юркин приход.

Всё было, как прежде. Но что-то уже изменилось! К примеру, теперь она не могла говорить не подумав. Отныне каждое слово подвергалось сомнению. Ей не хотелось выглядеть глупо! Прежде, чем выйти из комнаты, она собиралась с силами, снова и снова изучая в зеркале свое отражение. Размышляя: «А достаточно ли я хороша?». Повторяя, репетируя каждую реплику. Сказать «привет», или «приветик»? А когда он ответит, улыбнуться, или опустить глаза? Стало иметь значение всё: интонация, взгляд. Словно ей предстояло сыграть главную роль в спектакле всей своей жизни.

Всё было, как прежде. Но за последние пару недель Юрка прочно обосновался не только в их с Лёшкиной жизни. Но и в её, Янкиной, голове. И она не хотела его выгонять! Совершенно не понимая того, что думает о нем непозволительно часто.

А сегодня… Стыдно вспомнить! Он приснился ей ночью. Был так близко, касался её. Раздевал! А она не стала его останавливать. А должна была? Но ведь это же сон! Хотя там, во сне, все происходящее казалось ей совершенно реальным. Она лежала под ним на постели. Чувствуя, как длинные пальцы утопают в её спутанных волосах. Как влажный, почти осязаемый жар зарождается где-то внутри её тела. Было так горячо! Так приятно! И немножечко стыдно…

Когда он своим горячим дыханием разбудил её, прошептав:

— Ммм, как тут тепленько, — то Янка, находясь на границе миров, чуть не озвучила… имя.

Прикосновения были решительными. Рука его нащупала трусики, пробралась под ткань. И принялась по-хозяйски исследовать территорию. Янка не стала сопротивляться. Не открывая глаз, она приняла удобную для «изыскательных мероприятий» позу.

— Моей Белоснежке снились хорошие сны? — услышала Яна.

Этот голос, охрипший спросонья, добавил реалистичности её эротической зарисовке. Она не спешила обрадовать Лёшку ответом. И только сонно мурлыча, прижалась к нему. Знал бы он, что она видела в этих снах. А главное, кого!

Получив своё, Лёшка оставил её досыпать, а сам умчался на пробежку. Он по-прежнему бегал один. Хотя много раз хвастался Юрке, звал устроить совместный забег. Но тот и слушать не стал.

— Добровольно в такую рань меня не поднимешь, — отшучивался приятель.

Из чего Янка делала вывод, что Юра тоже «сова». Она знала о нем так мало! Но, может быть, именно это незнание служило причиной, рождая в душе романтичные образы. Эти образы были очень навязчивы. Она гнала их от себя! Но они появлялись опять. Она пыталась представить его образ жизни. И себя… в этом образе. Размышляя, как впрочем, все женщины делают: «А могло ли у нас получиться?»…

— Фуф! Ну и пакость на улице! — послышалось из коридора.

Входная дверь, громко хлопнув, закрылась. «Зип-зип», — услышала Яна, даже сквозь шелест скворчащих котлет на плите. Её слух обострился, и волнение спутало мысли, заставляя дышать через раз. Подумать только! Она волновалась, как перед экзаменом. А ведь это всего лишь котлеты. Но если они подгорят… Она взяла себя в руки и приоткрыла стеклянную крышку, выпуская наружу пропитанный соками аромат.

— Так это у вас такой запах! Я пока поднимался, чуть слюной не захлебнулся. Серьезно! — прозвучал за спиной Юркин голос. Теперь она могла отличить его даже не глядя.

— Есть две вещи, на которые я могу смотреть бесконечно, — сказал на этот раз Лёшка, — Как забивает Роналду, и как Янка готовит котлеты.

Они топтались в дверях, ожидая команды.

— Уже вот-вот! — отчеканила Яна, велев обоим покинуть место её дислокации.

Решено было устроиться в зале. Юрка пришел не с пустыми руками. Впрочем, он всегда приносил с собой что-нибудь этакое. То мешок мандаринов, то любимые Янкины маффины. В этот раз принес торт, белоснежный, по-зимнему сказочный. И бутылку вина.

Сквозь прозрачную штору сияли огни миниатюрной гирлянды. Тонкие нити светодиодов ниспадали, теряясь в складках вышитой тюли. Днем они оставались невидимы. А вечером, словно по волшебству, превращали привычную комнату в сказочный мир. Крошечные лампочки поочередно загорались, сменяя друг друга, отражаясь в оконном стекле и напоминая всем, что новый год все равно наступит. Даже если кто-то к нему не готов.

Ужин удался на славу. И Янка, краснея, словно школьница на уроке труда, наблюдала за тем, как исчезают с тарелки котлеты.

— Так я не понял, ты новый год планируешь тут отмечать? — поинтересовался Лёшка.

Юрка пожал плечами:

— Да хрен его знает! Собирался домой. Но вот с квартирой еще не разобрался. Да и…, — он не стал договаривать, а вместо этого, бросив взгляд на хозяйку, подцепил зубчиком вилки еще один румяный биток.

— Так это… Давай тогда с нами? Родители зовут к себе в гости. Сестренка приедет с детьми, — выдал Лёшка на полном серьёзе.

Яна нахмурилась:

— А как же Синицыны? Анька и Гена?

В плане друзей у них с Лёшкой уже давно образовалась своеобразная иерархия. Существовали её подруги: «артефакты» из прошлого, контакты с работы, как правило незамужние, или же разведенки. Были также его друзья: любители ЗОЖ, обладатели пожизненной скидки в спорт-клубе, а также коллеги. Как правило, глубоко женатые трудоголики! Третья группа друзей появилась с тех пор, как они стали парой. Среди них были семьи с детьми, или без. И если с другими друзьями они могли видеться по-одиночке, то встречаться с последней категорией можно было только вдвоем. Анька и Гена были одной из таких пар.

— Ну, мы можем к ним на Рождество, — предложил Лёшка.

— А, может быть, наоборот? — подумав, ответила Яна.

Он посмотрел на неё с едва заметным упрёком. И стало понятно, что вопрос с новым годом решён.

— Малыш, мы же обсуждали, что один раз отмечаем по-твоему, а другой раз — по-моему. Помнишь?

— А тебе, значит, прошлый раз не понравился? — нахмурилась Янка.

Не будь рядом Юры, она бы устроила Лёшке «разнос»! Его верность семейным традициям умиляла. Но стоило ей вообразить этот праздник, в кругу его шумной семьи, где будут сестра с тремя спиногрызами, его отец со своими бестактными шутками и