— Хотя нет. С работы не выгонят. Рынок пошлют патрулировать.

— Если бы! За такое золотое место надо еще взятки раздавать. Тебя просто назначат моим напарником по психам.

— Смерти моей хочешь?.. Куда грести будем, Гоша?

— Как сказал шеф, у нас лучший психиатр России. А я добавлю — и лучшие умы ГУВД. Грех не воспользоваться. Будем мыслить.

В последнее время этому тягостному занятию я предавался довольно часто, и даже не забывал переносить мои думы на бумагу. Издам когда-нибудь «Записки околоточного» и получу букеровскую премию. Первая часть так и будет называться — список на ста пятидесяти страницах версий по ОД «Клондайк».

Две исписанные тетради и множество расчерченных цветными карандашами схем. Связи пропавших, фигуранты, места их возможного пребывания.

Я с трудом запихал все бумаги в сразу раздувшийся, как заглотивший антилопу крокодил, портфель, и мы отправились на служебной машине Донатаса в почтовый ящик, где Кобзарь в интимной обстановке предавался общению с полюбившимся ему компьютером.

— Двигаются дела? — спросил я, заходя в прокуренное помещение. — Кобзарь курил трубку с таким терпким табаком, от которого щипало глаза.

— А как же, — психиатр довольно подергал себя за бороду.

— Есть что конкретное? — спросил Донатас, плюхаясь на продавленный диван, который мы притащили в комнату из коридора.

— Откуда? — удивился психиатр. — Работа в самом разгаре.

— Давай думать втроем.

— Ну да, — кивнул психиатр. — Одна голова хорошо, а три лучше, как говаривал Змей Горыныч.

Так мы устроили что-то вроде игры «Что? Где? Когда?». Мозговой штурм. «Что скажут знатоки? Время пошло…» Времени у нас было поболе, чем минута в телеигре, но гораздо меньше, чем вечность или даже несчастная неделька. Все безумные идеи, приходившие нам в голову, Кобзарь загонял в большой компьютер и клялся, что эта железка выдаст, какой вариант лучше подходит. Железяке я не верил. Кобзарю верил гораздо больше.

К ночи, полностью одурев от этой оказавшейся вдруг жутко тяжелой работы, мы составили модель. Судилирядили, получалось, что она самая верная. Да и железяка подтверждала… Кажется, живи и радуйся — все встало на свои места. Вот только сотворенное нами полотно было довольно странным. Эдакий Сальвадор Дали, даешь достижения сюрреализма в жизнь! Бог ты мой, кто же нам поверит, юродивым ? А тут еще такой план действий сочинили. Всем планам план!

— Предлагаешь со всем этим идти к моему шефу? — видимо, нотки обреченности в моем голосе звучали громче, чем надо, когда принимаешься за серьезное дело.

— Вместе пойдем, — решился Донатас. — Обратной дороги нет. Фильм такой был.

— Я думаю, полковник Горючий как разумный человек согласится с нами, — сказал Кобзарь.

— Но только не сегодня, — сказал я. — Уже третий час ночи…

Утром началась коррида… Шеф, как разумный человек, действительно согласился с нами. Мы всего лишь час-полтора потратили на его убеждение. Моего и Донатаса вдохновенного красноречия явно не хватало. Задавили мы противника тяжелой артиллерией — Кобзарь очень ловко орудовал выкладками, графиками и шарлатанскими результатами компьютерного анализа и убедил шефа, что версия имеет право на существование.

Потом начался второй этап — самый тяжелый — пропаганда изобретенной нами оперативной комбинации и ее деталей.

Выслушав наши предложения, шеф снял очки и в полнейшей тишине долго их тер. Потом надел и через чистые стекла внимательно рассмотрел нас, будто пытаясь запомнить навсегда.

— Георгий, ты серьезно? — наконец спросил он.

— А что особенного? — пожал я плечами.

— Что особенного? Ты предлагаешь внедриться в сумасшедший дом. Знаешь, чем это чревато для тебя лично ?

— Чем?

— Тебя оттуда просто не выпустят. Кто же из сумасшедшего дома выпустит человека, в голове у которого рождаются такие идеи?.. И ты, Донатас, тоже хорош. С кем я работаю!

Еще час битвы титанов — и мы прижали шефа к стене. Он капитулировал, правда, при этом чуть не прослезился.

— Мы же в анекдот попадем, — причитал он. — О нас опера по всей России судачить будут.

— Если и будут, только от зависти, — заявил я нахально.

— Как ты собираешься докладывать все это руководству? — осведомился шеф.

— На ваш авторитет надежда.

— Да какой там авторитет после таких предложений… Ладно, готовьте выкладки и конкретный расчет сил. Бои у нашего милицейского руководства мы выдюжили, хоть и дались они большой кровью. Потом нам пришлось убеждать в своей правоте смежников — госбезопасность. Без них наша затея не стоила ничего. Их убедить оказалось гораздо легче.

Чекисты всегда витали в облаках и мыслили широкими масштабами — мировые заговоры, противоборство идеологий и разведок, происки суперагентов, над ними не тяготел повседневный милицейский опыт общения с низменным бытовым человеческим пороком. В общем, протокол о намерениях между двумя ведомствами был подписан.

Очередным объектом, на котором мы могли потренироваться в развитии дара убеждения, должен был стать профессор Дульсинский. Ведь именно на его территории развернутся главные боевые действия. Человек он серьезный, людей как рентгеном видит, работать с ним надо аккуратно. Мы пригласили профессора на чашечку чая в кабинете шефа.

— Есть основания считать, — официально и сухо начал шеф, — что ваш бывший пациент Грасский является одним из руководителей преступной группы, на счету которой похищения людей и другие тяжкие преступления.

— Помнится, я советовал уважаемому мной капитану Ступину обратить на него пристальное внимание, — Дульсинский стряхнул с рубашки невидимую пылинку.

— Мы обратили, — кивнул я. — И выяснили, что большинство больных, в похищении которых подозревается Грасский, прошли через вашу больницу. Притом многих Грасский не знал… Что отсюда следует?

— С ним связан кто-то из персонала, — кивнул равнодушно Дульсинский. — Подобные мысли уже посещали меня.

— Ваши мысли очень долго остаются при вас, — буркнул Донатас.

— А что вы хотите? — посмотрел на него вопросительно профессор. — В клинику для душевнобольных нельзя пускать полицию с ее стандартной процедурой расследования. Что тут непонятного? Это просто опасно.

— Нам нужна ваша помощь, — сказал шеф.

— Насколько я понимаю, первым подозреваемым у вас должен быть я.

— Уже были, — успокоил я его. — Средств на вашу проверку ушло немало.

— И как вы уверились, что я ни при чем? — усмехнулся профессор.

— Никак. На сто процентов уверены только вкладчики ЛЛЛ и «Памира». Просто есть основания считать, что вы наименее подходите на должность преступного лидера.