Вслед за рыцарями подошла и пехота, и вновь легкие эльфийские лучники оказались впереди своих тяжеловесных гномьих собратьев. Вместо медных инструментов трубачей загремели тяжелые полковые барабаны, выравнивая шаг и отдавая команды. Задорно, легко шли под их грохот эльфийские лучники, окидывая замерший перед ними город хозяйским взглядом.

А вот наконец в общий гул барабанов вмешались трубные возгласы гномьих горнов. И словно задрожала земля под мерной поступью закованных в тяжелое железо суровых бородачей. Один за другим подходили к городу гномьи полки, смешиваясь с эльфийскими и занимая заранее оговоренные боевые позиции.

Рустам взобрался на верхнюю площадку барбакана, у зубчатого края башни столпились арбалетчики и забывший о своих обязанностях расчет баллисты. При виде капитана солдаты расступились, и Рустам смог своими глазами оценить мощь подошедшей армии. Полк за полком, сотня за сотней выстраивались перворожденные, охватывая город с трех сторон.

— Сколько же их здесь? — со страхом прошептал молодой арбалетчик.

— Тысячи… сотни тысяч, — ответил ему чей-то осипший голос.

— Что же нам делать, братцы? Видимое ли дело устоять против такой тьмы?

Солдаты заволновались. Гастер, неотступно следовавший за Рустамом, почувствовал, как душами людей овладел знакомый липкий страх. А ведь бой даже еще и не начался! На правах штабного сержанта он мог прикрикнуть на людей, приказать им прекратить пораженческие разговоры, но в присутствии своего капитана не посмел. А Рустам словно и не слышал солдат, не замечал, как все глубже расползается по башне животный ужас.

— Реку, реку-то еще не перекрыли! — воскликнул все тот же молодой арбалетчик. — Может, пока еще не поздно, братцы?

— Верно, — зашумели солдаты, теряя голову и будто уже не замечая, что среди них старший офицер, — только зазря сгинем, надо уходить.

Гастер, оставаясь внешне невозмутимым, положил ладонь на рукоять кинжала, а капитан по-прежнему молчал, прищуренным взглядом наблюдая за эльфийскими лучниками.

— Смотрите, какая сила против нас идет! — выкрикнул осипший голос, принадлежавший, как оказалось, старому баллистнику.

— Не туда смотрите, — внезапно отрезал Рустам, и все замолчали — настолько неожиданными были его слова.

— А куда смотреть-то? — поинтересовался баллистник, забыв при этом обязательное «господин капитан». Гастер промолчал, но так лязгнул зубами, что баллистник поспешил исправиться: — Куда смотреть-то, господин капитан?

— На восток смотрите, — загадочно ответил Рустам.

Солдаты машинально посмотрели назад, всем стало интересно — что же там, на востоке, такое-то? Еще больше перворожденных иль, может, мифические драконы?

Но что творилось к востоку от города, с западной стены не так-то просто рассмотреть, куда ни глянь — везде одни городские крыши да печные трубы.

Солдаты недоуменно переглянулись.

— Так что там, на востоке-то, господин капитан? — не выдержал баллистник.

Рустам обвел взглядом смотревших на него солдат, слегка нахмурился и ответил:

— Город.

Солдаты глухо заворчали, кое-кто стыдливо потупился, но страх все еще сжимал их сердца холодными пальцами и ломал их души, корежа и выжигая в них остатки смелости и напрочь заглушая совесть, простую, солдатскую совесть. Тогда Рустам посмотрел на дрожавшего пуще всех молоденького арбалетчика и спокойным негромким голосом спросил:

— Ты откуда, солдат?

Арбалетчик вздрогнул, удивленный, что обратились непосредственно к нему, и, запинаясь, ответил:

— Из М-монфоле, г-господин капитан, к-как и весь наш полк.

— Славный город, — улыбнулся Рустам, а солдаты замолчали, прислушиваясь. — А семья у тебя есть, солдат?

— Да, г-господин капитан. Родители и две с-сестренки.

Рустам по-прежнему с улыбкой покачал головой и неожиданно обратился к пожилому баллистнику:

— А ты откуда, солдат?

Баллистник от неожиданности испуганно отшатнулся, но, тут же придя в себя, с некоторым вызовом в голосе ответил:

— Из Лансье, господин капитан, прибыл вместе с баллистами. — И, предупреждая следующий вопрос, добавил: — Семейный, жинка да трое детишек — два сорванца и дочка. — На последнем слове голос баллистика помимо воли дрогнул.

Рустам внимательно на него посмотрел и, ничего не сказав, сел на крепостной выступ. Сидя спиной к врагу и не обращая никакого внимания на грохот барабанов и лязг железа, он отцепил с пояса флягу, неторопливо снял с нее крышку и глотнул воды. Сгрудившиеся вокруг него арбалетчики и баллистники молча ждали. Рустам осушил фляжку, все так же неспешно закрыл ее и только после этого начал говорить:

— Когда началась эта война, я был простым безнадежным…

— Безнадежным? — удивленно перебил его арбалетчик.

— Да, безнадежным, — невозмутимо подтвердил Рустам и продолжил: — У нас тогда было оружие намного хуже того, что сейчас у вас, нас едва кормили и каждую неделю кто-нибудь умирал — от голода или от побоев. В первый раз с этими, — Рустам, не глядя, ткнул пальцем за спину, — мы столкнулись у одной речушки под красивым названием Мальва. Слышали небось о такой? — спросил он, получив в ответ утвердительное многоголосье: «Кто ж не слышал про Мальву?» — Так вот, их там было не меньше, чем сейчас, пожалуй, даже побольше, но, верите или нет, наших там было еще больше. Нас было больше, но половина из нас даже не стала драться. — Рустам оглядел солдат, страх все еще присутствовал, но его слушали, слушали внимательно. Рустам криво, с едва заметной горечью усмехнулся. — Я тоже не стал драться. Бежал с того поля вместе с двумя своими друзьями. Мы переплыли реку точно так же, как хотите сделать сейчас вы, и убежали в лес. Несколько дней мы шли по лесу, нас никто не преследовал, но мы все равно вели себя осторожно, всего боялись и скрывались в чаще при малейшем шуме. А потом мы вышли к одной небольшой деревне. Мы не знали, что в деревне уже хозяйничают эльфы. К счастью, лес подходил к окраине вплотную, и мы успели спрятаться.

Чтобы не рисковать, решили отсидеться дотемна, а потом скрыться. Затаились в кустах, лежим, ждем. Оказалось, эльфы пришли в деревню сразу перед нами. Прямо на наших глазах они собрали всех жителей и вывели на окраину. С того места, где мы спрятались, все было видно как на ладони. Лучники отделили от жителей две небольшие группы. В одну группу собрали молодых ребят, в другую совсем еще молоденьких девчонок. Потом немного посовещались и от основной группы отделили еще и четверых малышей, трех-четырех лет, не старше. Оставшихся перебили. Всех. Прямо на глазах у остальных… — Рустам замолчал, несмотря на то что прошло время, ему было тяжело об этом вспоминать, но он заставил себя продолжить: — И это еще не все. Молодых ребят заперли в сарае, им предстояло отправиться на гномьи рудники, девчонок избили, чтобы они не кричали, и оставили на улице — смотреть дальше. Затем погнали четверых детей пинками к лесу, по очереди, и стали расстреливать из луков. Упражнение на меткость отрабатывали, стрельбу по бегущим мишеням… живым… испуганным… трехлетним мишеням… — Страх уже приник к земле, придавленный тяжелым молчанием. Но этого было еще мало, и Рустам, стиснув челюсти до скрежета в зубах, усилием воли подавил тугую волну в груди и, выдавливая из себя слово за словом, продолжил: — Ни один из малышей не добежал до леса. И лишь один из них умер сразу, я помню еще, что эльфы посмеивались над незадачливым стрелком. Ведь верхом мастерства считалось пробить длинной, острой… и страшной стрелой малышу ножку и уж потом добить его следующими выстрелами. Выиграл стрелок, который всадил в свою мишень четыре стрелы, а ребенок все еще был жив и с плачем бился в пыли… его добили потом ножом. А девчушек, совсем еще девочек, одуревших от всего увиденного, разобрали по домам и жестоко изнасиловали.