Все вокруг, не исключая и Мистины, смотрели на них, приоткрыв рты от изумления.

А Деляна сразу его узнала. Теперь это был не мальчик, а взрослый мужчина – высокий ростом, с красиво лежащими полудлинными светлыми волосами, расчесанными на прямой пробор, с мягкой золотистой бородкой. В синем шерстяном кафтане со светлой шелковой отделкой на груди и поперечно нашитыми полосами золотной тесьмы, ее давно пропавший суженый был очень хорош собой. Но тот же остался добрый, приветливый взгляд голубых глаз, то же было лицо, лишь повзрослевшее и возмужавшее, как и должно было произойти за девять лет. Те же волосы, только налившиеся густым золотом. У Деляны кружилась голова и темнело в глазах от потрясения, плохо держали ноги, но она изо всех сил цеплялась за шерсть его кафтана, не в шутку боясь, что все это окажется сном, мороком, что сейчас он растает и она останется обнимать пустоту.

– Ты узнал, да? – Она вскинула голову, и тут, при новом взгляде на его лицо, у нее потекли слезы. Она узнавала полузабытые черты, будто в памяти вдруг встало солнце и ясно озарило каждый уголок. – Ты услышал, что меня выдают за Святшу, и приехал за мной? А я… – Она засмеялась, еще не веря такому счастью, упавшему на нее в последний миг, – я никогда тебя не забывала, ни на день! Я ждала бы тебя сколько надо, хоть всю жизнь! Ты – мой суженый, мне не надо другого. И пусть он будет князем, мне все равно! Я пойду за тебя, кто бы ты ни был теперь.

Слыша эти признания, произносимые с нерушимой убежденностью, видя эти влажные от слез орехово-карие глаза, сияющие восторгом и безграничной любовью, Альдин-Ингвар невольно засмеялся. Ему казалось, он сошел с ума. Или ему это снится? Но ведь только что он не спал: умылся, надел хороший кафтан, отправился в гости к Мистине… неужели заснул по дороге?

И в то же время эта любовь, нежданно ему врученная, тронула сердце. Девушка была не так чтобы очень красива, но мила: среднего роста, так что ее лицо приходилось ему на середине груди, с тонкими чертами и чуть вздернутым носиком. Раньше он думал, что прозрачность неземных красавиц, у которых сквозь тело видно, как мозг переливается в косточках, бывает только в сказаниях. Но кожа на лице Деляны была такой нежной, что он действительно видел синеватые жилки на ее бледных щеках возле носа.

Вот она отпустила его и повернулась к Уте, плача и смеясь одновременно:

– Он вернулся, видишь! Это Оди, и он жив! Я знала, что он вернется! Теперь я выйду за него! Зачем вы говорили, что он умер?

Деляна стояла, прислонившись спиной к его груди, будто к каменной стене. Ее лицо пылало, глаза сияли, и вся она будто светилась.

Ута прикрыла рот краем белого убруса, не находя слов. Она уже сообразила, что случилось, но не знала, как об этом сказать.

– Что это значит? – подал голос Мистина. – Ты разве знаком с ней?

Поверх головы девушки Альдин-Ингвар бросил на хозяина взгляд, выражавший разом веселье и недоумение, и коротко покачал головой. Он был бы очень виноват перед воеводой, если бы без его ведома завел знакомство с девушкой из его дома, но подобной вины за собой не числил.

– Он не виноват, – подала голос Ута. – Деляна… доченька… Прости ее, Ингвар. Ты так похож на Оди, сына Олега Моровлянина, с которым она была когда-то обручена… А она столько думала о нем… особенно в последнее время… что немудрено девушке ошибиться.

– Что? – Деляна шагнула к ней. – Как ты сказала?

Она снова оглянулась на Альдин-Ингвара и несмело положила руку ему на грудь, уже понимая, что это счастье у нее вновь хотят отнять.

– Я – Ингвар сын Хакона, из Ладоги. – Тот дружелюбно и отчасти извиняясь глянул на девушку. Он уже понял, что она приняла его за кого-то другого и будет огорчена обнаружением правды. – Хоть мы и не виделись раньше, надеюсь, я…

Он хотел пообещать ей дружбу не меньше той, которую она ждала от неведомого Оди. И тут в голове будто молния сверкнула: он понял, за кого его приняли. И кто это такая. И чего она ждала от того, кем он вовсе не был…

Каждая сага начинается с перечисления предков и родичей героя. И не потому, что сказитель зануда, а потому что заводить рассказ без этого – все равно что пускаться в долгий путь, не открыв дверь дома. Твои предки – это то, на что ты можешь притязать и куда стремиться; твои родичи – то, на что ты можешь рассчитывать и чего опасаться. Не знать рода своего нового знакомого – значит быть в полном неведении насчет того, чего он желает, на что имеет право и почему идет именно в эту сторону. А уж если делят наследство, то без знания предков в наибольшем числе колен требовать чего-то и вовсе неприлично.

Ингвар сын Хакона свой род знал хорошо. Дед его, Ульв конунг из Волховца, был женат дважды. От первого брака, заключенного довольно рано, у него была дочь Ульвхильд. В семнадцать лет она вышла за дальнего родича и ближайшего соперника Ульва – Хакона ярла из Ладоги. К тому времени ее отец давно овдовел и взял вторую жену, фру Сванхейд, от которой и имел одиннадцать детей. Ингвар, нынешний киевский князь, был старшим из выживших сыновей. У него имелась сестра Мальфрид, выданная замуж за внука Олега Вещего – Олега Моровлянина. Эта пара владела Киевом около десяти лет, и у них за это время родилось всего двое детей. Первенцем был сын по имени Одд-Святожит. Альдин-Ингвар никогда не видел своего двоюродного брата: вместе с родителями тот покинул Киев за несколько лет до того, как Ингвар сын Хакона впервые здесь появился. Тем не менее Альдин-Ингвар помнил, что такой брат у него был, к тому же обрученный с дочерью какого-то из деревлянских князей.

– Ты ведь похож на мать? – уточнила Ута, когда Деляна уже убежала из гридницы в слезах. – Надо думать, они были схожи с ее сестрой Мальфрид. Еще когда ты был отроком, я замечала, что ты очень походишь на Мальфрид, а Оди уродился в нее. Если бы он выжил и вырос, вы были бы с ним на вид почти как близнецы, но при вашем родстве это и не удивительно. Тем более что вы почти ровесники. Вот только бедная Деляна… Я понимаю, почему она… Она всю жизнь мечтала, что Оди к ней вернется, а теперь, когда ее обручают со Святшей…

– Что? – в изумлении воскликнул Альдин-Ингвар, уже усаженный за стол. – Со Святшей? Эту взрослую девушку хотят обручить с ребенком? Но ей давно пора замуж. Неужели княгиня заставит ее ждать еще несколько лет?

– Святша еще подрос, ты давно его не видел, – заступилась за племянника Ута. – Но да, не сказала бы, что он дозрел до женитьбы… Эльга хочет, чтобы у сына была жена из Деревляни. Это было бы уместно – если бы не их возраст.

– Но ведь их еще не обручили?

– Нет. Князь и княгиня хотели пригласить тебя быть свидетелем…

Ута замолчала: по изменившемуся лицу гостя ей стало ясно, что эта честь его ничуть не привлекает.

Она бросила жалобный взгляд на мужа, надеясь на его помощь, и удивилась еще раз.

Мистина улыбался во весь рот.

У него уже мелькала мысль, что Альдин-Ингвар легче уступит невесту – Сверкерову дочь – своему дяде, если ему предложить другую. Но имя Деляны даже не приходило в голову: он слишком привык видеть в ней лишь еще одну малявку из тех, что вечно цепляются за подол жены. И к тому же Эльга уже предназначила ее Святше. Но ошибка Деляны пришлась так кстати, что Мистина не сомневался: это знак богов! Боги не просто одобрили его замысел – они во всю ширь распахнули для него ворота.