И чего она добилась? Того, чего хотела избежать любой ценой. Она уже давно любит его до беспамятства, до безумия. И не имеет возможности назвать его своим. Дурацкими требованиями сохранять их связь в тайне она добилась только того, что он спокойно встречался с другими женщинами. Сначала была та девушка в баре «У Марго». А теперь вот Саманта, ее собственная сестра.

Что же делать? Что?!

Неожиданно пришел единственно верный ответ: бежать, скрыться на какое-то время. А может быть, навсегда.

Джозефин поспешно отодвинула десерт, простилась с Эдвардом и уехала домой.

А следующим вечером, благодаря хорошему отношению к ней Миранды, шефа ее отдела, уже садилась на самолет. Ее ждало серьезное задание в Мексике. Которое, если повезет, займет не меньше месяца…

Родной город встретил Джозефин неожиданным для начала марта сумрачным днем. Она спустилась с трапа и глубоко вдохнула. Прохладный после мексиканской жары воздух показался ей довольно неприятным.

Впрочем, возможно, дело было вовсе не в пасмурной погоде. Проведенные в командировке почти три месяца не помогли ей справиться с сердечной болью. Рана, нанесенная предательством Дугласа, непрерывно гноилась, не давая расслабиться и забыться.

Не удалось ей преодолеть и свое чувство к нему. Ничто – ни долгая разлука, ни ухаживания пылкого мексиканского коллеги, ни напряженная работа не помогли ей забыть Дугласа – Дуга для близких – Макштайнера. Единственную истинную любовь ее жизни.

Одно время она даже подумывала принять предложение Роберто, тоже фотографа-рекламщика, который шел на все возможное, лишь бы добиться ее расположения. Может, это помогло бы ей хоть иногда не думать о Дугласе. Но когда Джозефин решилась сделать первый шаг в этом направлении и легла с Роберто в постель, то тут же поняла: ни один мужчина в мире не сможет удовлетворить ее страсть так, как Дуглас. На этот раз она даже не потрудилась симулировать оргазм, а молча вытерпела до конца, так же молча поднялась с кровати, приняла душ и ушла.

Никакие последующие мольбы не помогли бедняге Роберто – Джозефин была настолько безучастной, что спокойно улыбалась в ответ на все слова и, похоже, даже забыла о том, что была близка с ним.

Итак, долгое отсутствие не принесло желанного результата. Джозефин по-прежнему невыносимо страдала, вспоминая возлюбленного, и еще больше мучилась, представляя его и Саманту, наслаждающихся в доме 21 по Нортвэй-роуд. Но самым невыносимым было сознание того, что она и только она сама навлекла на себя все эти несчастья.

Горечь одиночества жгла душу, терзая ее ежеминутно, ежесекундно, раздирая калеными щипцами. И по-прежнему предстояло решить, что же ей делать с самой собой.

Оставалось попробовать лишь одно: выпросить еще одну командировку на более длительный срок и уехать из проклятого города, где все напоминает о нем. Может быть, даже уехать навсегда, не только из Техаса, но и вообще из страны…

Ей было так тошно, что даже домой возвращаться не хотелось. И она сдала чемоданы в камеру хранения, вызвала такси и поехала на работу.

Ее появление прошло на удивление незамеченным. Коллеги занимались каким-то срочным заказом и едва глаза подняли, чтобы взглянуть в ее сторону.

Джозефин не обиделась. Так даже лучше. Не нужно отвечать на расспросы, вынужденно улыбаться, рассказывать о красотах Мексики и ее темпераментных мужчинах.

Она открыла дверь фотолаборатории, вошла и привычным движением опустилась на стул, даже не потрудившись включить свет. И здесь ничто не переменилось за время ее отсутствия. Хотя…

Она потянула носом и уловила странный аромат. Знакомый, но совершенно неестественный в обстановке темной комнаты, где всегда пахло фотореактивами. Розы? Да, точно, розы. Кто это додумался притащить сюда цветы? Или, может быть, это уже не ее лаборатория? Надо срочно поговорить с Мирандой и узнать все, что произошло за время ее отсутствия.

Джозефин встала, нащупала выключатель и щелкнула им. Все помещение было уставлено высокими вазами с дюжинами роз на длинных стеблях. Кто-то потратил на цветы целое состояние. Что все это могло значить?

Она услышала шорох, обернулась и увидела, как открылась дверь, ведущая во вторую комнату, ту, где Джозефин печатала фотографии.

Ее глаза раскрылись широко-широко, а сердце застучало так, словно стремилось вырваться из груди и пуститься в пляс.

В дверном проеме стоял он, Дуглас! Дуг для близких! Стоял и смотрел на нее. Без улыбки, со странным, непонятным ей выражением темных, почти черных глаз.

Джозефин попыталась сглотнуть, но плотный ком не сдвинулся с места, мешая заговорить. Тогда она попыталась еще раз, и еще, и еще и наконец выдавила:

– Что… что ты здесь делаешь?

– Жду тебя.

– Но откуда…

– Ты же дала мне свой номер телефона, помнишь? Вот я и воспользовался им.

– Но зачем?

– Зачем? Неужели ты не понимаешь зачем? Так до сих пор ничего и не понимаешь? – внезапно охрипшим голосом медленно произнес он.

В нем звучало такое откровенное желание, что ее затрясло. Он хочет ее! Ее!!! Но…

– А как же Саманта? – с трудом выговаривая слова, спросила она.

– О, с Самантой все превосходно. Великолепно. Можно даже сказать, она счастлива как никогда, – беззаботно отозвался Дуглас.

У Джозефин закружилась голова, перед глазами поплыли разноцветные круги. Значит, он все же любит Сэмми. А она вызывает в нем лишь вожделение. Его привела сюда не любовь, как ей внезапно показалось, но приступ похоти.

– Что ж, я рада за вас, Дуглас, – едва сдерживаясь, чтобы не упасть и не забиться головой об пол, ответила она.

– Джозефин Перкс, я не ожидал от тебя такого ярко выраженного кретинизма! – рявкнул Дуглас и швырнул ей пачку фотографий. – Твоя сестра – чудесная женщина! Изумительная. Честная и порядочная. Просто ей немного не повезло в жизни. Она запуталась, но теперь все наладилось. И, признаюсь откровенно, я помог ей разобраться в себе.

Ничего не понимающая Джозефин, ошарашенная его резкими словами и вызывающим тоном, взяла разлетевшиеся глянцевые прямоугольники и посмотрела на верхний снимок.

С него ей улыбались Сэмми и Эдди. Они выходили из церкви, и Сэмми, одетая в длинное подвенечное платье, готовилась бросить в толпу свой букет. Странно, но она не помнила этого платья. Впрочем, это было давно, почти восемь лет назад. Она перевернула фотографию, и… Дата гласила: 14 февраля 1973 года. Меньше месяца назад…

– Что… что все это означает, Дуглас? – задыхаясь от волнения и по-прежнему ничего не понимая, спросила она.

– Ну и ну, – покачал он головой, – оказывается все намного хуже, чем я предполагал. Ты совсем отупела за время пребывания в командировке. Это означает, Джозефин Перкс, что Саманта и Эдвард поженились три недели назад. И я был шафером на их свадьбе, – не без гордости добавил Дуглас.