Война с Ичкерией, которую даже не осмелились назвать войной, началась очень точно по времени – близились президентские выборы. На этих выборах, по расчетам, Ельцин победить никак не мог. Рассматривались два основных варианта. Либо Ельцин и его команда, поддавшись пропаганде заговорщиков, вводят чрезвычайное положение и теряют международную легитимность – это давало для Запада возможность ввести против России жесткий режим санкций. Либо на выборах, пользуясь недовольством народа от просранной военной кампании, к власти приходит другой человек, к которому заговорщики могут легко подобрать нужный ключ. После чего начинает реализовываться основной план.

Ближе к выборам становилось ясно – Ельцин все же идет на выборы, причем идет с твердым намерением их выиграть. Технически сделать это было сложно, но можно – в страну были приглашены иностранные политтехнологи, в России их деятельность могла иметь успех, потому что население все же было наивным, отнюдь не пресыщенным шумными избирательными кампаниями, как в США. Команде президента удалось найти деньги – и на выборы, и на выполнение кое-каких социальных обещаний. Никто не предусмотрел фактор Газпрома в раскладах – только благодаря работе этой компании Россия не обанкротилась в девяностые, Газпром был и белой и серой и черной кассой российского правительства, только его финансовыми поступлениями хоть как-то сводился бюджет. Просчитав ситуацию заново, американские аналитики дали прогноз, что Борис Ельцин имеет сорокапроцентную возможность выиграть выборы – немного, не половина даже, но это было уже неприемлемо. Тогда был активизирован запасной план – группа чеченских боевиков должна была проникнуть в Москву и совершить ряд террористических актов, уничтожив членов «либеральной» команды Президента и оставив его наедине с силовиками – заговорщиками, которые давно подзуживали его ввести чрезвычайное положение. Дудаев подобрал команду смертников, включил в нее опытных снайперов-наемниц, способных действовать в городах, и поставил во главе ее Шамиля Басаева, который должен был кровью искупить вину за гибель отряда в Грозном. Кроме того, Басаев еще в Абхазии действовал рука об руку с членами команды заговорщиков, он знал их, а они – его. Но волчья хитрость и предусмотрительность Басаева сломали всю подготовленную операцию – Басаев не пошел в Москву, он захватил город Буденновск и вынудил русистов вести с ними переговоры. Эзоповым языком (мы хотели дойти до Москвы и там пострелять, но нам не хватило денег на взятки) он дал понять заказчикам, что может заговорить – и тогда случится страшное. Русистам ничего не оставалось, как выпустить Басаева и остатки его людей – и в итоге в чеченском сопротивлении появился новый лидер. Лидер, выдвинувшийся на войне. Лидер, доказавший всем, что может на равных разговаривать с огромной Россией и заставлять ее выполнять свои требования. Лидер, происходящий родом из гораздо более сильного тейпа, чем президент. Лидер, прогремевший на весь мир – и Дудаеву уже донесли, что в окружении Басаева, к которому ездили и отчитывались полевые командиры, не к президенту, не к начальнику штаба, а к нему, к Басаеву – появились люди из Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии. Дудаеву все стало ясно – но отдать прямой приказ о ликвидации Басаева он так и не решался – одному Аллаху ведомо, сколько людей в его штабе тайно поддерживают Басаева, а тот, может, только и ждет такого приказа, чтобы низложить президента.

Так Дудаев понял, что российские силовики ничем не смогут ему помочь. Придется выкручиваться самому.

Выкручиваться он решил просто – нужно сменить сторону, горцы всегда на стороне сильного, они любят и уважают силу. Люди Дудаева в Москве вышли на одного из членов либеральной команды президента – не занимающего никаких ответственных постов, но лично вхожего. И довели до его сведения, что президент Дудаев готов сменить сторону в обмен на амнистию, и даже готов назвать тех, кто работал с ним на протяжении этого времени, назвать всех заговорщиков, которые известны президенту Ичкерии. Либералов это заинтересовывало, потому что либералами они были только в некоторых сферах жизни, таких, как экономика. В вопросах безопасности они были жесткими консерваторами, тот же Рыжий имел личную спецслужбу, которая не была подотчетна никому и выполняла роль чего-то вроде опричнины. В народе она была известна как «Белая стрела», хотя на деле называлась по-другому. Если назвать ему фамилии заговорщиков, желающих восстановить СССР, – то через год ни одного не останется в живых. Кто в аварию попадет, кто от сердца скончается, кого тупо в подъезде пристрелят, благо великая криминальная революция идет. Нужны были только фамилии – и первые из них должен был назвать сегодня Дудаев в телефонном разговоре.

Водитель передал ему чемоданчик спутниковой связи, Дудаев открыл его – и тут к нему подошла Алла. Они познакомились давно – но он по-прежнему любил ее и испытывал чувство вины от того, что она вынуждена жить так, как живет сейчас. Ничего… сегодня все должно закончиться.

Они посмотрели друг другу в глаза – понимали друг друга уже без слов, как супруги, прожившие много лет вместе. Джохар показал рукой на дорогу:

– Иди, погуляй…

Алла пошла к кустам на противоположной стороне дороги. Было раннее утро, туман, клочковатый, как мокрая вата, лип к машинам, к кустам, к нему самому. Он вспомнил номер, который нигде не записывал, включил аппарат, убедился в том, что он работает, спутник над ним, все нормально, и начал набирать номер. На пятой цифре чемоданчик взорвался, и президента отбросило взрывом от аппарата. Алла Дудаева, которую отбросило взрывом в придорожную канаву, выбралась из грязи, спотыкаясь, бросилась к мужу, крича во весь голос, подбежала – но тот был уже мертв.

Было слишком поздно…

Через два дня после этого автомобиль генерал-лейтенанта ФСБ Заможного на ровной дороге потерял управляемость и сорвался с моста – генерал ехал к себе на дачу, трупы вырезали из искореженной машины автогеном. Он был уже не нужен, более того – он был опасен, потому что слишком много знал, и заговорщики обрубали концы. Часть его функций в аппарате ФСБ была передана капитану госбезопасности Илье Проносову.

Полковник Национальной Гвардии

Владимир Александрович Чернов

Полковник Владимир Александрович Чернов вышел из дома, который снимал в пригороде, в семнадцать тридцать, но было еще светло, потому как было лето. Он был одет не в форму, а так, как одевается здесь обычный «мирняк» средней руки, пытающийся выглядеть «круто». Черная кожаная куртка, черные джинсы Diesel, все – Турция, а не Китай. Полицейские очки на нос и черная футболка с надписью «Аллах Акбар!» на арабском. У полковника было два пистолета – «стечкин» в кобуре под мышкой и «макаров» в кармане, оба взведены и сняты с предохранителя, что делать было ни в коем случае нельзя.

Полковник незаметно выглянул на улицу, заметил стоящую в начале улицы белую «Газель». Проносов следил за ним постоянно, искал – на чем взять.

Чернов маханул через соседский забор, прижался к земле, прислушиваясь. У соседей была собака, но сейчас она еще была на привязи. Волком метнулся он к забору, там была калитка – сделана специально для тех, кто скрывается. В калитку он проскользнул на соседний участок, заросший и неухоженный.