Превращения быстро настигали оставшихся, преображая мафиозных главарей самым жутким образом. Даже Хоку с Фишер пришлось отвернуться.

Последним оказался чрезвычайно жирный рэкетир. Прижавшись спиной к дальней стене, он смотрел, как хаос проделывает свою ужасную работу с его «коллегами». Говорят, внутри каждого толстого человека сидит тощий и просится наружу. Хок и Фишер против воли наблюдали, как толстяк внезапно развалился от горла до промежности. В воздух фонтаном ударила кровь, а из огромной малиновой трещины высунулась тонкая костлявая рука. Вопли толстяка захлебнулись. Тем временем сначала кисть, потом предплечье и наконец плечо вылезли из его истекающих кровью внутренностей – тощий разрывал жирное тулово в неудержимом стремлении к свободе. Кости ломались, рвался жир, пока наконец ужасный тощий человек не остался стоять на куче потрохов и кожи. Он смеялся, смеялся, смеялся.

Чанс с трудом сдерживал рвоту. Чаппи приник к его ногам, поджал хвост и жалобно повизгивал. Вокруг ревел огонь, пожирая остатки ресторана. Фишер посмотрела на Хока.

– По-моему, даже они такого не заслужили.

– Не знаю. Если хочешь, можем до отъезда поинтересоваться мнением некоторых их жертв на сей счет.

Фишер беспокойно огляделась. Она ощущала, что потусторонняя субстанция по-прежнему переливается в воздухе, неудовлетворенная и уже совершенно им неподвластная.

– Хок, не похоже, чтобы эта дрянь собиралась рассасываться. Коли на то пошло, я бы сказала, что она распространяется и сейчас направляется в нашу сторону. Думаю, пора уходить. И быстро.

– Вероятно, ты права, – согласился муж. – Интересно, какой у нее радиус действия?

– Не спрашивай, – ответила жена, быстро пятясь к развороченному фасаду ресторана. – Это ты у нас читаешь про такие штуки.

– Заткнись и бежим!

И они побежали. Чаппи с Чансом не отставали от капитанов.

Снаружи собралась толпа зевак. Капитаны заорали, чтобы те отошли подальше, и модникам хватило одного взгляда на окровавленные клинки и искаженные лица, чтобы подчиниться приказу. Хок не останавливался, пока они снова не оказались в узком переулке на другой стороне улицы. Они с Фишер запыхались. Капитан оглянулся. Чанс и Чаппи укрылись за спинами двоих стражей и осторожно выглядывали оттуда.

– Скажите, – тоном светской беседы поинтересовался пес, – вам, ребята, не знакомо выражение «перегнуть палку»? Я видал лесные пожары, причинившие меньше разрушений, чем вы двое.

– Верно, – согласился Чанс. – Я потрясен. Правда. Теперь можно идти? Если то, что вы там выпустили, не ограничено пределами ресторана, я лично направляюсь к ближайшему горизонту и не оглядываюсь, пока не окажусь в другой стране.

– Наперегонки, – бросил вызов Чаппи, с несчастным видом нюхая воздух.

Хок как раз собирался сострить, когда весь ресторан внезапно и бесшумно исчез, оставив только огромную дыру в земле на месте фундамента. Толпа зевак разразилась воплями ужаса и принялась громко взывать к различным богам. Несколько человек зааплодировали. Хок поморгал.

– Сдается мне, сила хаоса вернулась туда, откуда чародеи Стражи ее извлекли. И забрала с собой ресторан.

– Скатертью дорога, – подытожила Фишер. – А теперь давайте, к черту, выбираться отсюда. Одного из тех, кого мы искали, здесь не оказалось. А мы не можем покинуть Хейвен, не попрощавшись с ним.

– О господи! – выдохнул Чанс. – Разве вы убили недостаточно народу сегодня? Сколько мертвецов вам потребуется, чтобы насытить вашу жажду мести?

– Ты будешь удивлен, – обещал Хок, и что-то в его тоне удержало Чанса от дальнейших расспросов.

Капитан задумчиво поглядел на огромную дыру в земле.

– Один отсутствовал. Самый гнусный бандит из всех. Сам он никогда не пачкает руки, но имеет долю в любых делах в обмен на финансирование. Огромная жирная пиявка, питающаяся кровью города.

– Сен-Кристоф, – пояснила Фишер. – У него имеется личная армия из четырех с лишним сотен человек и особняк, защищенный лучше, чем Штаб-квартира Стражи. Мы рассчитывали накрыть его в ресторане вместе с остальными мешками дерьма, но он нынче явно слишком важная персона, чтобы являться на переговоры лично. Поэтому нам придется заняться им отдельно.

– Погодите. – Чанс очень старался говорить решительно и твердо. – Мы четверо не в состоянии прорубиться сквозь армию из четырехсот человек, черт подери. Мне плевать, что там говорится в легендах. И, Хок, если мне только покажется, что ты подумываешь, не выпустить ли еще одну хаос-бомбу, я лично вырублю тебя. Ради твоего собственного блага и блага всех остальных.

Губы принца тронула улыбка:

– Что ж, попробуй при случае. Но ты прав. Больше никаких хаос-бомб. До тех пор, пока я не стану значительно лучше разбираться в их свойствах. И мы не станем пробиваться сквозь четыре сотни человек, чтобы добраться до Сен-Кристофа. Мы просто подойдем к воротам и потребуем аудиенции. Он впустит нас, потому что гордость не позволит ему поступить иначе. И тогда он будет наш.

– А как мы потом уйдем оттуда? Мимо четырех сотен вооруженных людей? – поинтересовался Чанс.

– А, что-нибудь придумаем, – беспечно отозвался Хок. – По-моему, стоит взять с собой маленький подарочек. Что-нибудь небольшое – для личных телохранителей Сен-Кристофа.

– Разумеется, – согласилась Фишер. – Я как раз кое о чем подумала. Заберем по дороге.

Чанс с Чаппи переглянулись:

– Мы – покойники. Очень-очень мертвые.

* * *

Чанс не знал, где неугомонные супруги собираются остановиться, чтобы прихватить «подарочек» для Сен-Кристофа, но уж точно не думал, что возле канализационного люка. Хок поддел тяжелую чугунную решетку лезвием топора и крикнул в дыру. Последовала длительная пауза. На улицу медленно выползло несколько омерзительных ароматов. Затем послышался голос, напевающий нечто меланхолическое. Постепенно пение приближалось. Стали слышны чавкающие шаги. Чанс предпочел не думать о почве, по которой ступают эти ботинки. Наконец из люка высунулась седая чумазая голова, и запах на улице сделался еще хуже. Чаппи отступил, кашляя и отплевываясь. Но Хок и Фишер не тронулись с места, и Чансу тоже пришлось остаться. Хок дружелюбно кивнул чумазой голове, которая приятно улыбнулась в ответ.

– Приветствую, капитаны. Не правда ли, славный денек?

– Безусловно, – согласилась Фишер. – Чанс, это Джентли Нортхэмптон. Он знает канализацию под Хейвеном, как никто другой.

– Канализация – моя жизнь, – улыбнулся Джентли. Он высморкался в грязный платок, к которому Чанс никогда бы не прикоснулся без двух пар перчаток, и снова одарил своих собеседников лучезарной улыбкой. – Нигде не сыщешь такого мира и покоя. Никто тебя не трогает. Я годами не плачу налоги. Хотя вы бы удивились, узнав, какие вещи порой можно здесь найти. Нам пришлось заблокировать туннели под Двором колдунов. Не знаю, что там эти волшебники затевали, а только завелось в переходах нечто большое и белое. Все время хихикает. Пришлось вызывать группу захвата. Кстати, канализация под Восточной окраиной в это время года просто чудесна. Цветы не хуже, чем на клумбах в загородных поместьях. И, разумеется, они едят крыс, что помогает контролировать численность популяции.