Теперь, восстановив дыхание после запроса на 50 тысяч самолетов (и это только «в европейской части Союза», без учета группировок на Дальнем Востоке и в Закавказье!), постараемся оценить и по возможности понять прочитанное.

В реальной истории группировка советской авиации на театре начавшейся 22 июня 1941 года войны (ВВС пяти округов, двух флотов и пять корпусов ДБА) насчитывала порядка 8,3 тысячи боевых самолетов. Это если считать жестко, то есть без учета большого числа устаревших боевых самолетов (истребители И-15, бомбардировщики ТБ-3), без учета матчасти формирующихся авиаполков, без учета транспортных, санитарных, учебных, разведывательных самолетов. Если учесть и их, да еще добавить истребители ПВО Москвы, да вспомнить про ВВС внутренних (Архангельский, Орловский, Харьковский, Приволжский) округов, то можно насчитать «в европейской части Союза» 10-12 тысяч самолетов.

Эту армаду по-хорошему надо было бы сокращать, а не увеличивать. Для нормальной боевой работы уже имеющихся самолетов не хватало аэродромов, аэродромного оборудования, подготовленного летного и наземно-технического состава, запчастей и самое главное - бензина.

Бензиновый кризис стремительно (по мере насыщения ВВС самолетами с новым поколением авиамоторов) переходил в стадию бензиновой катастрофы.

В соответствии с Мобилизационной заявкой командования ВВС РККА на «1941-й военный год» только для боевых самолетов в строевых частях требовалось 884,5 тысячи тонн бензина Б-78 и 913,3 тысячи тонн бензина Б-74. В наличии же имелось 57 тысяч тонн бензина Б-78 в неприкосновенном запасе Наркомата обороны, а мобилизационный план производства предполагал поставку 174,5 тысячи тонн. Таким образом, Мобилизационная заявка по авиабензину Б-78 даже теоретически (практически план производства не был выполнен в полном объеме) была обеспечена лишь на 26 процентов. И это без учета вспомогательной авиации и расхода авиабензина в летных школах и училищах. Немногим лучше была ситуация по другому сорту высокооктанового авиабензина (Б-74, на котором летали устаревающие бомбардировщики СБ, истребители И-16 и И-153, бомбардировщики ДБ-3 первых серий с мотором М-87): по нему процент обеспечения Мобзаявки составлял 28,6.

Тут еще стоит «подкрутить резкость» и посмотреть на то, из каких предпосылок была рассчитана Мобзаявка. Общая численность боевых самолетов возрастала с 15,5 тысячи в первом квартале «военного года» до 21 тысячи в четвертом квартале - то есть в два-три раза меньше, чем желаемые генералом Птухиным 50 тысяч. Что же касается планируемой интенсивности их использования, то только для истребителей она предположительно превосходила отметку в один вылет в день (в заявке стоит цифра 112,5 летного часа в квартал). Для дальних бомбардировщиков (ДБ-3, Ер-2) планировалось 150 летных часов в квартал, что при использовании этих самолетов по прямому назначению (для полетов на дальность в 2-3 тыс. км) позволяло выполнить не более 6-7 вылетов в месяц.

И вот такое, отнюдь не рекордное по интенсивности боевое применение авиации было обеспечено бензином на одну четверть! Реализация предложения о доведении числа боевых самолетов до 50 тысяч привела бы к тому, что один вылет бомбардировщика в месяц стал бы считаться выдающимся событием...

Командующий ВВС самого крупного Киевского особого военного округа не знал этих цифр? Даже если это так (хотя и верится с трудом), генерал-лейтенант Птухин не мог не знать про то, что во вверенном ему округе из-за нехватки бензина для «жалких» двух тысяч самолетов систематически срывается боевая подготовка летных экипажей, что на имеющихся аэродромах нет бульдозеров для очистки взлетных полос от снега (именно к зиме 1940/41 года в КОВО относится цифра 5-6 часов налета на экипаж, каковая порхает по газетным публикациям уже лет двадцать). Где же и как планировал Птухин развернуть в составе авиации будущего Юго-Западного фронта «15 тыс. самолетов, или 45 авиадивизий»? Где и когда в западной части территории КОВО могли появиться «220 аэродромов для дальних и тяжелых бомбардировщиков», то есть как минимум две сотни бетонных ВПП длиной не менее 1,2 километра?

В качестве объяснения для такой запредельной гигантомании в докладе Птухина выступает намерение добиться довольно скромного, полуторного численного превосходства над противником. При этом состав самолетного парка германских ВВС оценен в 18-20 тысяч единиц. Не говоря уже о странной арифметике, в рамках которой число 50 в полтора раза больше числа 20, зададимся другим, гораздо более важным вопросом: откуда в докладе командующего ВВС КОВО появилась такая фантастическая оценка численности авиации противника?

Слова «по данным иностранной прессы» уместны в студенческом реферате. Или в передовице правительственной газеты, где именно такая фраза является общепринятым эвфемизмом, заменяющим неприличное упоминание про шпионаж (разведку) в стане врагов-партнеров. Совершенно секретный доклад, однако же, писался не для публикации в «Правде» и должен был быть основан на серьезных источниках информации. Архивные фонды разведывательных отделов штабов приграничных округов по большей части засекречены. Документы разведки НКВД и ГРУ засекречены полностью. Тем не менее имеются некоторые обрывки информации, которые позволяют предположить, что «те, кому положено» знали довольно много.

Во втором томе «Новой хронологии катастрофы» даже приведена ксерокопия документа, в котором разведка штаба ВВС Западного фронта отобразила в виде графика предполагаемую численность авиации противника, действующей в полосе фронта: почти полное совпадение с реальной численностью 2-го воздушного флота люфтваффе. В моей книге «25 июня. Глупость или агрессия?» (стр. 487-489) были приведены фрагменты разведывательных сводок штаба ВВС Северного флота и базировавшейся в районе Мурманска 1-й авиадивизии ВВС Ленинградского округа: численность немецкой авиации в приграничной с СССР полосе установлена почти точно, в центральной и южной Норвегии - с ошибкой в полтора раза (причем в сторону занижения). В любом случае тысячу самолетов от десяти тысяч наши разведчики отличали четко.

Что же касается сообщений «иностранной прессы», то, как это ни парадоксально, именно в ноябре 1940 года в них можно было найти весьма точные оценки численности люфтваффе. Дело в том, что именно к этому моменту завершились основные события грандиозной воздушной битвы в небе над Британией (хотя ночные налеты продолжались вплоть до весны 1941-го). Воздушные сражения развернулись в безоблачном небе августа - начала сентября, за их ходом наблюдали сотни журналистов и «журналистов», представлявших разведслужбы всех стран мира. Обе стороны (командование люфтваффе и Королевских ВВС) регулярно передавали газетчикам официальные сводки о потерях - своих и противника. Все это было доступно для изучения, впрочем, самое главное - численность немецких воздушных армад была видна, что называется, невооруженным глазом.

12 августа в ходе первого массированного удара по