не надо – видимо мы на самом деле довольно недалека от Аньгоры. И здесь любая магия смерти работает со сбоями. Или вообще не работает…

Мы зашагали дальше, а глубоко под нами, где-то на нижних ярусах джунглей, поочередно раздались глухие хлопки, следом послышались вибрирующий визг и вой, но они быстро пресеклись и больше не повторялись. Сопровождаемые басовитым гудением подлетающих и тут же сгорающих в аурах кровососущих птичек, мы добрались до истончившегося конца хищно подергивающейся лианы-тропы и перескочили на высохшую шипастую ветвь, что привела нас еще выше, подняв метра на три над колышущимся зеленым морем. Здесь мы невольно задержались еще на пару минут, не в силах оторвать взоров от этой потрясающей панорамы. Вспомнив про свои обязанности – а кто еще? Орбиту плевать и лень, Мистри не имеет такой возможности – я наделал скринов и отправил их вместе с текстом всем, кто жадно ждет новостей.

«Продолжаем продираться сквозь джунгли. Призраки эльфа оживают, обрастают мясом. Приходится их прогонять или уничтожать. Гигантские стрекозы пожирают пантер. Мы поднялись почти на самую высокую точку. Скрины прилагаю. Над джунглями царит скала с дырой».

Не забыл отослать скриншот скалы – мы неплохо к ней приблизились и сейчас нас разделяло метров пятьсот, а может и меньше. Одинокая гордая скала с дырой в форме человеческого тела у вершины. К ней мы и двигались – и, вроде как, все делали правильно, раз Нуграсса не подавала голова и не выказывала недовольства. Я ничуть не удивился, обнаружив, что приютившая нас сухая верхушка дерева имеет в себе сквозную дыру, что идет прямо сквозь ствол, полностью перебив его. Верхушка не обрушилась только благодаря высохшим ветвям, что превратились в трещащие скорбные опоры. Наклонившись, я протянул руку и снял с одного из шипов крохотный лоскуток – изорванная красная материя. Он привлек меня даже не своим цветом, а тем, что нанизанный на шип, бешено трепыхался как живой. И стоило мне его снять, лоскуток вырвался из моих пальцев и по ветру умчался к дыре в скале. Двигался точно по прямой линии, наплевав на порывы ветра. Я успел сделать попытку прочесть информацию и даже сделал скрин, но увидел только череду вопросительных знаков.

Кому принадлежал оторванный от одежды красный лоскуток? Кажется, я знаю на это ответ – владелец лоскутка еще и скалу вон ту пробил насквозь собственным телом. И борозды от пальцев оставил в неподатливом камне.

Мы двинулись дальше – и я снова не удивился, увидев, что от сухой кроны одна из иссохших ветвей тянется точно к скале. Ветка опасно потрескивала под нами, но снизу ее поддерживали живые товарки, переплетали лианы, поэтому мы ступали смело, хотя мне пришлось направлять машинально переставляющего ноги эльфа, не отрывающего взгляда от медленно оживающего призрачного стрижа. Я тоже видел этот процесс – и отправлял удивительные снимки на базу. Сначала внутри появляется белесоватая искорка, что начинает расширяться, превращаясь в череп, от которого быстро ткется из воздуха хребет, бегут вниз дуги ребер, а между ними начинает часто пульсировать алая искорка зарождающегося сердца. Прямо блин процесс рождения – только без материнской утробы. И едва птичка успешно родилась, эльф ее тут же прибил. Так что вряд ли роды можно было назвать успешными…

Пока наблюдали за родами, незаметно преодолели четыре шагов и остановились неподалеку от большого перекрестка ветвей, оккупированного гигантскими светящимися муравьями, что безостановочно сновали туда-сюда, перетаскивая в жвалах огромные комки янтарного сочащегося вещества. Поверху бежали порожними, а снизу, вверх тормашками по нижней части ветви, уже с грузом. Судя по ударившему в ноздри запаху – мед. А судя по басовитому гудению, доносящемуся откуда-то снизу слева – там довольно большой улей. Судя же по чавкающим звукам точно из-под наших ног – там кто-то деловито подъедает проливаемый вороватыми муравьями мед.

Поняв, что скоро муравьи нас заметят и вполне могут принять за конкурентов, я выбрал подходящую толстую ветвь, что козырьком вздымалась над оживленным муравьиным шоссе и, сграбастав эльфа, воспользовался липкой лозой. Госпожа Мизрелл без промедления ловко последовала за мной с помощью кнута и мы вмиг преодолели опасный участок. Ползущие за нами защитные ауры нижней частью зацепили за муравьиную тропу и там вспыхнуло яркое пламя. Отвернувшись от разгорающегося пожара и не глядя больше на безмолвно танцующих в огне красных муравья с тающим в жвалах медом, мы бросились прочь по прогибающейся под ногами ветви. Перепрыгнули пару провалов, обогнули ствол накренившегося исполина, прижавшегося к каменному плечу, и оказались на нужном месте – на скале. Метрах в двадцати ниже сквозной дыры у вершины. Упав на камень, ожесточенно жуя кедровую смолу, я сидел по-турецки и смотрел на полыхающие в ста метрах поодаль джунгли – под теряющимися пылающую листву кронами ревел кто-то огромный, мелькали в обугленных дырах лесной плоти гигантские спинные шипы, чем-то похожие на акульи плавники.

Мы молчали. А о чем говорить? Каждый погружен в свои мысли. Каждый рвется продолжить путь.

Мы и продолжили – через пару минут. Выискав взглядом наиболее подходящий маршрут, я двинулся первым, осторожно цепляясь за камни и продвигаясь выше метр за метром. Удивительно, а может даже поразительно, но меня шустро обогнал Орбит, нетерпеливым уркающим зверем рванувшим к скальной вершине. Следом меня обогнала и ровно дышащая гнома, передвигающаяся по каменной вертикале с куда большей скоростью и куда легче, чем по оставленной нами древесной тропе. Тут я уже не удивлялся – гномы есть гномы. Да и опыт ее прежних путешествий никуда не делся. Я остался последним, но за ушедших вперед не переживал – вершина пуста и безжизненна. А вот под нами набирает силу дымный огонь, ревет в пару какая-то зверюга и бегают крайне озлобленные муравьи ищущие виноватого.

Уцепившись за бугристый сырой камень, перевалился через край и оказался на небольшой площадке. Коротко огляделся и невольно напрягся – место уж больно необычное. Начинающееся от моих ног почти ровная площадка бежит полтора и упирается в основание насквозь пробитого гордого скального пика. Дыра действительно в форме человеческого тела – судя по стоящему рядом Орбиту, тот, кто собственным телом пробил здесь дыру, был около метра восьмидесяти ростом, среднего телосложения, без каких-либо выдающихся внешних признаков. Там, где сквозь камень прошли руки, в камне видны глубокие борозды, оставленные пальцами. Орбит развернулся, вошел в дыру спиной и всунул руки в углубления, вставил пальцы в борозды, напрягся, тяня себя вперед. И у меня перед глазами возникла картина держащегося за скалу бедолагу гремлина, неотрывно глядящего на панораму джунглей, пытаясь здесь задержаться подольше, прежде чем пальцы сорвутся и его утащит в Аньгору.

Да… прямо до слез… ага…

Одна проблема –