25

– Какая встреча, сеньор Серхио! Как вам здешние женщины? Хороши, не правда ли?

Можно было подумать, что это какой-то мираж. Лагуна, песчаный пляж, пальмы, хижины туземцев и человек, которого я никак не ожидал здесь встретить. Только вот рота солдат, окружившая деревню, никак не походила на плод разыгравшегося воображения. Бежать? Куда? Меня взяли на рассвете, когда собирался с жителями на рыбную ловлю. Едва вышел из хижины, как сбили с ног, связали, и теперь я валялся на берегу, разглядывая человека, которого мечтал придушить. Коррехидора Альвареса Гарса.

Слышались женские вопли, детский плач и редкие выстрелы. Солдаты согнали жителей на берег и взяли в кольцо. В первых рядах плененных стоял старейшина. Он даже не обращал внимания на кровь, текущую из разбитой головы. Стоял и прищурившись наблюдал за зверством солдат.

Такие дела, приятель…

Я посмотрел на Роберто, стоящего рядом с капралом, и все понял. Чего уж тут объяснять? Эх, Роберто… Он даже не посмотрел в мою сторону. Стоял, уткнувшись взглядом в песок, играл скулами и пытался укрыться за солдатскими спинами. Интересно, что ему пообещали за предательство? Я харкнул на песок кровью и поднял голову:

– Можно один вопрос, сеньор Гарса?

– Конечно! – Он развел руками. – Можешь и не один, а несколько.

– Вы просто сама щедрость!

– Я сегодня в прекрасном настроении!

– Что Роберто получит за свою подлость?

– Роберто? – переспросил он и покосился на парня. – Свободу. Наверное. Я подумаю.

– Достойная цена за предательство. Хотя…

– Что тебя удивляет?

– Этот человек, – я кивнул в сторону Роберто, – восемь раз пытался убежать.

– Именно поэтому, Серхио, он и принял единственно верное решение. Надо заметить, он сделал это очень вовремя. Иначе бы его просто убили.

– Он пришел сам?

– Скажем так – я ему предложил сделку.

– От которой он не смог отказаться?

– Очень точное определение! Ты неглуп, Серхио.

– Что вам от меня нужно, сеньор Альварес?

– Мы поговорим об этом чуть позже. В Анхело-де-Сорр…

К нему подбежал один из капралов и что-то тихо сказал, кивая на туземцев. Коррехидор поморщился, словно сожрал лимон целиком, потом, после небольшой паузы, махнул рукой и отдал приказ…

– Сеньор! – дернулся я. – Эти туземцы невиновны!

– Заткните ему пасть!

Удар! Один из солдат ударил меня прикладом и сбил на землю. Сознания я не потерял, а поэтому мог видеть все, что происходило дальше.

Туземцев загнали в хижины, а потом… Сожгли. Вместе с детьми, цеплявшимися за руки своих матерей. Тех, кто пытался выбраться из пламени, продираясь сквозь горящие стены, закалывали штыками. Воняло сгоревшим мясом. Я грыз зубами песок, но запоминал все до мельчайших подробностей.

Можете обвинить меня в излишней жестокости повествования, но это не изменит данной истории. Ни на йоту! Поэтому не забывайте о западных просветителях, принесших «свет цивилизации» этим людям. Во всех мирах!

Когда все закончилось и крики наконец утихли, ко мне подошел Альварес Гарса. Он прищурился, немного помолчал и ухмыльнулся:

– Что ты на меня смотришь, тварь?

– Клянусь, я это запомню… У меня очень… Очень хорошая память.

Удар! На этот раз он оказался сильнее предыдущего. Я чуть не вырубился. Хотел поднять голову, но в затылок уперся штык. Послышался смешок Альвареса:

– Лежи, Серхио! Лежи! Наслаждайся свежим воздухом. Ты его не скоро увидишь…

Меня вернули в Анхело-де-Сорр. Всю дорогу, валяясь в трюме небольшой шхуны, мучился множеством вопросов. Зачем я так понадобился Альваресу Гарса, что он перебрался в Южную Америку? Почему Роберто меня предал? Никогда бы не подумал, что человек, так стремившийся на свободу, способен на такую низость. Или наоборот – поэтому и способен, что готов выкупить свою жизнь? Любой ценой.

Потом… Потом был карцер. Меня даже не били. Почти не били. По крайней мере, я ни разу не терял сознания от боли. Протащили через плац и бросили в одну из камер. Три шага в длину и два шага в ширину. Миска с водой и три больших сухаря. На неделю. Сухари были такими солеными, что на них выступала соль. Хочешь – ешь и страдай от мучительной жажды. Не хочешь – голодай. Твои проблемы, приятель!

Раз в день выволакивали из карцера в узкий коридор, где меня поджидал Альварес Гарса. Ему приносили стул, он садился напротив и пялился на мою тушку. Иногда задавал какие-то вопросы, а иногда, словно испытывая мое терпение, молчал. Курил, сплевывал на пол и молчал.

– Чего вам от меня нужно? – хрипел я.

Вчера не выдержал и сожрал два сухаря, а сегодня мучился от жажды. Вода закончилась два дня назад.

– Разве ты не знаешь? – удивлялся Альварес, отхлебывая из бутылки вино. – Это очень странно…

– Я не убивал Линареса.

– Черт с ним, с этим антропологом. Жаль, конечно, но меня интересует нечто другое…

– Что именно?

– Ты не догадываешься?

– Н-нет…

– Подумай.

– Клянусь, я не знаю!

– У меня достаточно времени. Гораздо больше, чем у тебя. Я мог бы применить пытки, но это не самый лучший способ добиться правдивых ответов. Люди начинают изворачиваться и лгать в надежде избавиться от страданий, а под конец просто подыхают. Мне твоя смерть невыгодна.

– Я н-н-е знаю, чего вы д-добиваетесь, но…

– Подумай.

Он поднимался и уходил. Меня закрывали в камеру и забывали о моем существовании на целую неделю. Первые две недели я еще помню. Потом дни смешались с ночами, а визиты Альвареса превратились в туманные образы. Вопрос – ответ. Вопрос – ответ.

– Куда ты собирался отправиться из Сантьяго-де-Лион?

– В-вам н-нужен этот город? – Я попытался засмеяться. – Забирайте!

– Ты упрямая тварь, Серхио! Где находится город, который нашел Федерико Линарес?! Ты ведь собирался с ним отправиться в Южную Америку. Куда именно?!

– В Сантьяго-де-Лион.

– Дальше?

– Н-не знаю…

– Сука! Куда исчезли бумаги Линареса?!

– Я их н-не видел…

Меня все-таки избили. Избили и отправили в карцер подыхать. Тюремщик, заявившийся через три дня, был чертовски удивлен, что я еще не сдох. Он так удивился, что принес целое ведро воды и выплеснул на меня. Это было таким счастьем…

Я провел в карцере пять месяцев.

Однажды вечером, когда каторжане возвращались с работы, меня выпустили. Выволокли и бросили на середину плаца. Думал – сейчас закопают или отправят на корм рыбам. Ошибся. Охранники бросили меня на землю и ушли. Чуть позже подбежал кто-то из каторжан, но лицо было незнакомым.