не удалось. Маленького Людерса, который был полон злобной решимости, он повел в свою пивную к скотопромышленникам. Они должны были выпытать у Людерса, что же, собственно, случилось и что это было за письмо, которое передал Францу лавочник. Но Людерс не поддавался и смотрел таким затравленным зверьком, что они беднягу в конце концов отпустили. Даже сам Мекк сказал: «Он свое уж получил».

Мекк рассуждал так: Франца либо Лина обманула, либо он рассердился на Людерса, либо что-нибудь еще. Скотопромышленники говорили: «Людерс – жулик и плут, в том, что он рассказывает, нет ни слова правды. А может быть, он и в самом деле сошел с ума, Биберкопф-то. Странности у него были уже и тогда, помните, когда он взял себе торговое свидетельство, а товара у него еще и в помине не было. Ну вот, а теперь оно и проявилось, после каких-нибудь неприятностей». Но Мекк стоял на своем: «Это могло броситься у него на печенку, но не на голову. Голова – абсолютно исключена. Ведь он же атлет, рабочий тяжелого физического труда. Он был первоклассный перевозчик мебели, роялей и тому подобное, у него это не могло броситься на голову». – «Как раз у таких-то оно и бросается на голову. Голова у таких людей особенно чувствительная. Голова у них работает слишком мало, и чуть что – она сейчас же и сдает». – «Ну а как обстоит у вас, скотопромышленников, с вашими судебными делами? Вы же все – народ крепкий». – «У скотопромышленника мозги прочные. А то как же? Если бы наш брат вздумал расстраиваться, то нас всех пришлось бы отправить в Херцберге[297]. Мы никогда не расстраиваемся. Что люди заказывают товар, а затем отказываются от приемки или не желают платить, – это случается в нашем деле чуть ли не каждый день. У людей, видите ли, никогда нет денег». – «Или есть, да не наличные». – «И это бывает».

Один из скотопромышленников взглянул на свой грязный жилет: «Я, знаете, пью дома кофе с блюдечка, вкуснее, знаете, только вот каплет». – «А ты подвяжи себе детский нагрудничек». – «Чтоб моя старуха меня засмеяла? Нет, это у меня руки начинают трястись, вот, погляди».

А Франца Биберкопфа Мекк и Лина так и не находят. Они обегали пол-Берлина, но этого человека не нашли.

Книга четвертая

Собственно говоря, с Францем Биберкопфом не произошло никакой беды. Рядовой читатель удивится и спросит: в чем же дело? Но Франц Биберкопф – не рядовой читатель. Он замечает, что его принципы, как они ни просты, содержат какую-то ошибку. Он не знает, в чем она состоит, но уже одно то, что она есть, повергает его в глубочайшее уныние.

Вы увидите здесь, как этот человек пьянствует и вот-вот погибнет. Но это еще не так страшно, Францу Биберкопфу предстоят более крупные неприятности.

Горсточка людей вокруг Алекса

На Александрплац разворачивают мостовую для подземки[298]. Люди ходят по доскам. Трамваи идут через площадь на Александрштрассе и по Мюнцштрассе до Розентальских ворот. Направо и налево – улицы. На улицах – дом к дому. И дома эти, от подвалов до чердаков, набиты людьми. Внизу – магазины и лавки.

Кабачки, рестораны, фруктовые и овощные торговли, колониальные товары и гастрономия, отпуск лошадей и экипажей, декоратор и живописец, мастерская дамских нарядов, мука и зерновые продукты, автогараж, пожарное товарищество: преимущества пожарного насоса с маленьким двигателем – простота конструкции, легкость обслуживания, малый вес, малый объем. – Германцы! Никогда ни один народ не был обманут более гнусно, никогда ни одна нация не была введена в заблуждение более позорно, более недостойно, чем германский народ[299]. Помните, как 9 ноября 1918 года из открытого окна здания рейхстага Шейдеман обещал нам мир, свободу и хлеб?[300] А как было выполнено это обещание?! – Водопроводная мастерская, трудовая артель принимает на себя мытье окон в домах, сон есть лечебное средство, Райские кровати Штейнера[301]. – Книжный магазин, библиотека современного человека, наши полные собрания сочинений выдающихся писателей и мыслителей входят в состав библиотеки современного читателя. Они – великие представители европейской духовной жизни. – Закон о защите прав квартиронанимателей – простой клочок бумаги. Цены на квартиры неуклонно повышаются. Среднее сословие ремесленников выбрасывается на улицу и таким образом удушается, судебный исполнитель пожинает обильную жатву[302]. Мы требуем общественных кредитов в размере до пятнадцати тысяч марок для кустарной промышленности и немедленной отмены всяких описей имущества у кустарей. Встретить предстоящее тяжелое испытание вполне подготовленной – таково желание и долг каждой женщины. Все помыслы и чувства будущей матери обращены к еще не рожденному ребенку. Поэтому правильный выбор питья для будущей матери является особенно важным. Настоящее карамельно-солодовое пиво Энгельгардта[303] отличается более всякого другого напитка приятным вкусом, питательностью, легкой усвояемостью и освежающим действием. – Обеспечьте детей и семью, застраховав свою жизнь в Швейцарском обществе страхования жизни в Цюрихе. – У Вас душа радуется! У Вас душа радуется, когда Вы обставляете свою квартиру мебелью известной фабрики Геффнера. Все, о чем Вы мечтали как об идеале комфорта и уюта, оказывается превзойденным чудесной действительностью. И сколько бы ни прошло лет, эта мебель продолжает ласкать взор, а ее прочность и практичность радуют Вас снова и снова…

Охранные общества охраняют всё[304], их агенты ходят повсюду, проникают всюду, видят всё, проверяют контрольные часы, несут охрану и ночные дежурства в Берлине с пригородами и в других городах. Товарищество для охраны складов и помещений в Германии, дежурная часть по охране складов и помещений в Берлине и пригородах, бывший отдел охраны Хозяйственного объединения берлинских домовладельцев, центральная охрана Берлин-Вестен, общество Охрана, общество Шерлок, Шерлок Холмс – полное собрание сочинений Конан Дойля, общество для охраны складов и помещений в Берлине и других городах, воспитатель Ваксман, воспитатель Флаксман[305], прачечное заведение, белье напрокат Аполлон, прачечное заведение Адлер принимает стирку всякого носильного и постельного белья, специальность – тонкое мужское и дамское белье.

А над торговыми заведениями и позади них находятся жилые помещения, дальше идут дворы, боковые флигели, задние флигели, поперечные флигели, садовые флигели. Это – Линиенштрассе, а вот и дом, куда, как в нору, забился Франц Биберкопф после своей скверной истории с Людерсом.

На улицу выходит шикарный магазин готовой обуви, с четырьмя большими окнами-витринами, покупателей обслуживают шесть барышень, конечно, если есть кого обслуживать; получают они около 80 марок в месяц каждая, а в лучшем случае, когда доживут до седых волос, – 100 марок. Этот шикарный большой обувной магазин принадлежит одной старухе, которая вышла