Адмирал посоветовал ему обратиться к другим властителям.

Что ж, он последует его совету. Только сначала поговорит с богатыми генуэзскими купцами — может быть, кто-то из них заинтересуется его планом и даст денег на экспедицию…

Вдруг рядом с ним остановился закрытый экипаж.

Дверца его приоткрылась, и тихий голос проговорил:

— Садитесь, синьор Коломбо!

Кристофоро не стал раздумывать.

Он решил, что судьба сама идет ему навстречу, что кто-то из богатых генуэзских судовладельцев услышал о его проекте и решил финансировать его.

Он вскочил на подножку, открыл дверцу шире и сел на заднюю скамью экипажа, рядом с мужчиной лет сорока в черном камзоле.

— Кто вы, сударь? — спросил Кристофоро незнакомца. — Вы меня знаете, я же…

— В этом нет нужды, — прервал его тот. — Вам достаточно знать, что меня послало важное и влиятельное лицо.

— Он… этот человек… слышал о моем проекте морской экспедиции и заинтересовался им?

— Это лицо слышало о вашем проекте, — сухо проговорил незнакомец. — И это лицо советует вам как можно скорее покинуть Геную.

— Покинуть? Но почему?

— Странный вы человек, — поморщился незнакомец. — Кажется, вы не понимаете простых слов. Умные люди настоятельно советуют вам покинуть Геную — значит, так и нужно сделать. Лучше всего прямо сегодня. Если сегодня вы не успеете собраться — в крайнем случае завтра. Послезавтра может быть уже поздно.

Он замолчал, дав Кристофоро возможность осознать эти слова, и затем добавил:

— Думаю, вам никогда не доводилось бывать в тюрьме на Кампо Пизано. Уверяю вас, отвратительное место. В подвалах этой тюрьмы даже летом сыро и холодно. Кстати, мы уже подъехали к вашему дому, синьор Коломбо. Так что позвольте откланяться. Еще раз повторяю — сегодня или в крайнем случае завтра уезжайте.

Экипаж остановился. Коломбо в глубокой растерянности открыл дверцу, выбрался наружу и поплелся к своему дому.

Только этим утром он был полон надежд, считал, что принесет своему городу славу и богатство — и вот ему ясно дают понять, что Генуя в нем больше не нуждается. Более того, его буквально выпихивают за границу, выгоняют вон в двадцать четыре часа…

Ну что ж, если его великий план не подходит для Генуи — на ней свет клином не сошелся! Есть Венеция, есть Пиза, есть другие богатые морские города…

Тут Коломбо понял, что и в Венеции, и в Пизе ему скажут то же самое, что сказал сегодня адмирал Дориа. Итальянские морские державы не заинтересованы в западном пути, они живут и богатеют за счет восточных морских дорог.

Значит, нужно обратить свой взгляд на запад — на великие державы Испанию и Португалию. Тамошние короли заинтересованы в новых морских путях. Достаточно вспомнить португальского принца Энрике Мореплавателя…

В дверях дома его встретила старая Симона.

— Что с вами, добрый господин? — спросила она, принимая из рук хозяина плащ. — На вас же лица нет! Вы не заболели? Может, послать мальчишку к лекарю?

— Нет, Симона, я здоров. Вели слугам собирать вещи, я завтра уезжаю.

— Уезжаете, добрый господин? — всполошилась Симона. — Пресвятая Божья Матерь! А у меня варенье недоварено! А куда же мы уезжаем, добрый господин?

— Не мы, а я, Симона! Я уезжаю далеко, в Испанию.

— В Испанию? Но это же край света!

Старенький «Форд» остановился перед двухэтажным каменным зданием, на фасаде которого переливалась всеми цветами радуги светящаяся надпись «Мир бильярда». Дверцы машины открылись, из нее выбрались майор Веригин и капитан Нагорный.

— Хорошо же этот Мазай устроился! — проговорил капитан, озирая дом и окружающий его нарядный палисадник.

— Неплохо, — проворчал Веригин и уверенно направился в обход здания.

— А ты куда? — окликнул его капитан. — Нам разве не сюда? — Он кивнул на парадный вход, увешанный разноцветными шариками.

— Конечно же, нет, — усмехнулся майор. — Ты вроде давно в органах работаешь, а не усвоил простую истину: главный вход — для обычных клиентов, проще говоря — для лохов. А для своих обязательно другая дверь имеется, куда посторонним вход воспрещен. И если ты хочешь что-то узнать — надо через эту дверь заходить.

Действительно, за углом обнаружилась лестница, ведущая в полуподвальный этаж особняка.

Перед этой лестницей со скучающим видом прогуливался здоровенный детина в черном костюме, который сидел на нем как кавалерийское седло на корове.

— Как же ты сюда собираешься зайти? — осведомился капитан.

— Молча. — Майор пошел прямо ко входу.

— Вы куда? — осведомился детина, когда Веригин с Нагорным приблизились к лестнице.

— Шары погонять хотим, — невозмутимо ответил майор. — Это ведь «Мир бильярда»?

— Шары — это с другой стороны, — отозвался громила, заступая полицейским дорогу. — Вы что, мужики, вход не заметили? Там специально для вас вывеска имеется, очень крупная, и шариков понавешано.

— А мы с другом плохо видим, — проговорил Веригин, делая шаг вперед. — Не разглядели вывеску.

— Как же вы играть собираетесь, если плохо видите? — ухмыльнулся охранник.

— А на ощупь, — ответил Веригин и, резко выбросив руку вперед, схватил охранника за ноздри. Тот попытался вывернуться, замахал руками, но майор рванул его за нос, едва не разорвав ноздри, и прошипел:

— Не рыпайся, красавчик, а то без носа останешься! Веди нас к Мазаю, нам с ним поговорить надо! Мы с ним старые друзья!

Тем временем капитан Нагорный ловко обшарил одежду охранника и достал из укромных мест два пистолета и десантный нож.

— Ты п…п…покойник! — проблеял охранник. — В…вы оба п…покойники!

— Мне это много раз говорили, но пока, как видишь, бог миловал! — проговорил майор и отпустил нос громилы.

Тот бросился было на него, размахивая кулаками, но майор легонько ткнул его в болевую точку на шее, громила остановился, как будто налетел на стену, разинув рот и хватая воздух.

— Какой-то ты непонятливый, — скучным голосом проговорил Веригин. — Все тебе по несколько раз повторять приходится! Я же тебе четко сказал — мне нужно с Мазаем поговорить. Скажи ему, что майор Веригин его спрашивает.

— Так ты еще и мент? — с ненавистью выдохнул охранник.

— А ты — кретин! Так что, проводишь меня к Мазаю?

— Ты покойник! — повторил тот.

— Повторяешься! — Майор ткнул охранника в бок его собственным же пистолетом. — Веди, и не советую рассказывать, как ты нам все свое оружие отдал — авторитет среди коллег потеряешь!