– Опционы на луковицы тюльпанов сорта «Август навсегда», 100 штук;

– Долговые обязательства, трассированные на Амстердамский банк, от разл. золотых дел мастеров с Ломбард-стрит, на общую сумму 97 гиней.

* * *

Мгновение Овидайя смотрел вслед каперу, а затем направился к мельничному пруду. У причала покачивалась конструкция Дреббеля, пара уток кружили по воде. Поверхность пруда кое-где заросла кувшинками. Через несколько недель она зарастет полностью. Подняв голову, он увидел медленно приближавшуюся к нему запряженную лошадьми повозку, до которой было еще несколько сотен футов. Овидайя не видел лица человека, сидевшего на козлах, однако знал, что это Коэн. Возница регулярно привозил им продукты. Овидайя обругал себя за то, что их аппарат стоит во дворе, у всех на виду. Хотя парень вряд ли что-то поймет, по мнению Овидайи, Коэн был самым настоящим болтуном. Не пройдет и недели, как весь Лимбург и окрестности будут говорить о том, что в поместье Питерсгехефт живут иностранные натурфилософы и проводят там некромантские эксперименты.

Он поспешно бросился к конюшне, вынес две попоны и едва успел накрыть ими столы и аппаратуру, прежде чем карета остановилась во дворе.

– Добрый день, мастер Коэн.

– Добрый день, сеньор, – отозвался мужчина. – Отличная погода, вы не находите?

Овидайя приветливо кивнул. Как обычно, ему приходилось напрягаться, чтобы понять кучера. Кроме того, он не слишком хорошо говорил по-голландски, а у Коэна была заячья губа и, что гораздо хуже, лимбургский акцент.

– Куда сложить вещи? – спросил мужчина.

– Как обычно, в маленький сарайчик за домом, если не затруднит.

И он принялся наблюдать за тем, как Коэн разгружает продукты. Он привез целый окорок, мешок картофеля и бочонок устриц. Овидайя с удовольствием отметил, что кучер привез заказанный ямайский ром и апельсины. Все это закончилось у них еще несколько дней назад, и виноваты в этом были в первую очередь Жюстель и Марсильо, которые почти каждый вечер варили пунш. Под конец кучер сгрузил с повозки несколько головок сыра: зрелый золотистый гауда, молодой эдам, зеленый тексельский.

Пока мужчина раскладывал все по местам, Овидайя сходил в дом и вскоре вернулся с полным мешочком монет. Коэн уже ждал его, потягивая трубку, на лбу его блестели капельки пота.

– Сколько с нас?

– За товары и доставку одиннадцать гульденов и шесть с половиной стейверов, сеньор.

– Хорошо. Полстейвера – это десять пеннингов, верно?

Коэн покачал головой:

– Вы путаете со своей странной английской системой, сеньор. У вас шиллинг состоит, наверное, из двадцати пенсов, а у нас – из шестнадцати.

– Значит, восемь пеннингов.

Овидайя вынул из кошелька двенадцать гульденов.

– Сдачу оставьте себе.

Коэн неловко поклонился:

– Благодарю за щедрость, сеньор.

Спрятав деньги, он произнес:

– Я заметил, что вы не выставили охрану.

Сначала Овидайя подумал, что неправильно понял кучера, однако, когда тот повторил сказанное, сомнений не осталось.

– Охрану? – спросил Овидайя. – Зачем же? Отсюда открывается обзор на много миль вокруг. Неужели нам здесь угрожает опасность?

Коэн заморгал и словно растерялся.

– Да, но разве вы не видели, что… ах, да я глупец! – И он хлопнул себя ладонью по лбу. – Я совсем забыл, что вы нездешние и, наверное, не умеете читать его.

Овидайя сделал шаг к нему:

– Что не умеем читать?

– Язык мельниц.

– Действительно, никогда о нем не слышал.

– Дело вот в чем, сеньор: Голландия – страна настолько плоская, что, как вы сами изволили заметить, видно далеко. А лучше всего видны ветряные мельницы. Если одна из них не работает, мельник поворачивает колесо так, что крылья стоят определенным образом. По крайней мере, если можно так сказать.

– Приведите пример.

– Если два крыла стоят прямо, а два – на одной линии с горизонтом, это значит, что у мельника выходной. Впрочем, только в том случае, если отдельные паруса не натянуты. Если же они натянуты, то же самое положение означает, что мельник принимает работу и ждать слишком долго не придется.

Овидайя кивнул, мысленно подсчитывая, сколько различных позиций существует у парусов мельницы. Десять? Двенадцать? Он не сразу понял, что это не самый важный вопрос.

– А что я мог бы прочесть по ветряным мельницам, мастер Коэн?

– Вы видите вон ту мельницу, сеньор?

Он ее видел. Та мельница располагалась примерно в трех четвертях мили к западу от поместья. Ее лопасти были поставлены в виде буквы «Х». Два паруса были белыми, остальные два мельник повернул. Из-за этого они казались темнее, поскольку вместо парусины видно было дерево.

– Это положение означает, что грозит опасность.

– И какая же опасность?

– Если верить сообщениям, король Людовик стягивает войска к Арлону, намереваясь напасть на Нидерланды. Вероятно, его разведчики и фуражиры уже бродят по окрестностям. Поэтому тот, кто живет здесь, за городом, должен отнестись к этому серьезно.

– Понимаю. Спасибо за предупреждение.

– Возможно, ничего не произойдет, однако лучше быть начеку, сеньор. Люди встревожены, многие еще помнят последнее нападение французов в 1678 году. Все мельницы, мимо которых я проезжал по пути сюда, были установлены именно таким образом. Вы только посмотрите, и вон та тоже. Эта… нет, странно.

– Что странно?

– Вы видите вон ту мельницу?

– Да. Лопасти у нее стоят иначе. О чем это говорит?

– О том, что мельник не принимает работу, поскольку занимается шлифовкой мельничных жерновов. – Коэн нахмурился. – Забавно, обычно такие вещи делают летом. Как бы там ни было, мне пора возвращаться.

– Хорошего и безопасного вам пути, мастер Коэн.

– Благодарю, сеньор.

Кучер взобрался на козлы, коснулся на прощание шляпы и развернул упряжку. Овидайя сделал вид, что смотрит ему вслед, но на самом деле косился вправо, рассматривая мельницу, на которой будто бы шлифуют жернова. Затем осмотрел остальные мельницы. Он старался делать это как можно более незаметно, даже устоял перед искушением воспользоваться подзорной трубой. Кроме этой, мельниц было еще четыре. И крылья у всех стояли в форме буквы «Х». Ему показалось странным, что один мельник проигнорировал предупреждение. Скорее всего, он видел остальные мельницы так же хорошо, как Овидайя.

Кучер уже почти отъехал, когда Овидайя окликнул его:

– Минуточку, подождите!

Коэн обернулся:

– Да, сеньор?

– Вы не отвезете для меня два письма?