Ежедневно сюда звонил из Америки Винсент. Александра подробно докладывала ему, как идут работы, какие факсы прибыли от поставщиков броневой стали с уральского танкового завода и производителей кевлара на рязанском «почтовом ящике», но чувствовала, что Винсента это мало интересует – он перебивал ее, спрашивал «а чем ты занята?», а потом резко и почти не прощаясь обрывал разговор. Но на следующее утро звонил снова: «How are you? Как там Робин? А что ты сейчас делаешь?» И почти каждый день в «Сэйф уэй, инк.» наведывался Брух – тоже с утра, когда он, по своему обыкновению, объезжал все свои строительные объекты. В сопровождении Маш-кова и секретаря-телохранителя Брух, шумно дыша, обходил все помещение, вникал в подробности монтажа оборудования, тут же звонил по «Мотороле» в свое управление и требовал от снабженцев новые строительные материалы, сантехнику или чертежи бетонного забора, которым он решил обнести здание «Сэйф уэй» и часть прилегающего к нему двора. И исчезал так же стремительно, как появлялся, – черный «линкольн» уносил его на следующий объект.

Но сегодня Брух приехал позже обычного и, не заходя ни в будущий цех, ни в гараж, поднялся прямо в офис к Александре.

– Одевайся, поехали! – сказал он.

– Куда?

– На кладбище, «куда»! Сегодня ж девятый день со дня его смерти…

Александра посмотрела Бруху в глаза, потом перевела взгляд на Машкова, на секретаря-телохранителя Бруха и снова – на Бруха. У всех у них были лица людей, выполняющих свой скорбный долг – точно такие, какими они были неделю назад на похоронах ее мужа, тоже организованных Брухом.

Александра стала натягивать меховые сапоги, потом вспомнила:

– Я должна сказать Робину.

– Он знает, он тоже едет, – сказал Брух.

Оказалось, что ради поездки на могилу ее мужа Брух приехал на двух машинах, захватив с собой православного священника для свершения поминальной молитвы и ящик с водкой и закуской для поминок покойного. Приехав на дальнее, Филевское кладбище, шоферы Бруха поставили этот ящик у заснеженной могилы с временной табличкой «Константин Каневский, 1952 – 1996», и тотчас сюда – сквозь метель – отовсюду стянулись кладбищенские инвалиды, оборванцы, нищие старухи, рабочие, рывшие могилу неподалеку, и даже директор кладбища. Они богомольно слушали священника, старательно крестились и повторяли за ним слова молитвы:

– Сам Господи успокой душу убиенного раба Твоего Константина в месте светлом, в месте злачном, в месте покойном…

Но едва молитва кончилась, они толпой налетели на водку и закуску. Отталкивая друг друга, они в минуту все выпили и съели, попрятав часть еды и бутылок в свои лохмотья, и тут же пристали к Александре с требованием дать им денег «на помин души убиенного». Брух раздал им целую пачку «деревянных» десятитысячных купюр, но они все не отставали, пока Машков матом и пистолетом не отогнал их прочь.

После этого Машков достал из кармана бутылку «Столичной», разлил ее на всех по бумажным стаканам, стал к могиле и сказал:

– Ну что, Костя? Теперь ты понял, что был не прав? – и подождал, словно убитый мог ответить ему из могилы. А после паузы продолжил: – Ладно. Мы тебя прощаем. Только скажи Сашке, что это не я тебя грохнул. – Машков повернулся к Александре: – Слышь, Сашка? Чтоб я с ним рядом лежал – это не моя работа. Ты мне веришь?

– Be… верю… – неслышно, сквозь метель, вымолвила Александра, ее голова и плечи уже были покрыты снегом, и даже на ресницах наросла снежная опушка.

Машков сделал выдох, ногтем отметил полстакана водки и залпом выпил свою половину, а вторую половину вылил на могилу – поделился с покойником.

Брух, Робин, Александра и священник тоже выпили, не чокаясь.

Священник осенил Александру крестом и сказал ей:

– Господь простил рабу Константину грехи его, и ты, вдова, прости убиенного за побои. Сама установи предел своему трауру, а кольцо свадебное носи на другой руке, по-вдовьи…

Робин, стоя рядом, прислушивался к этим словам, не столько понимая их, сколько догадываясь об их смысле. Но думал о другом. Он вспоминал день, когда Болотников увез Винсента в аэропорт, а он остался вдвоем с Александрой на кухне их квартиры на Пушкинской площади. Тогда тоже была метель…

Если Мэтью Ллойд рассчитывал сделать «тонны денег» на фабуле тайной миссии новой американской «великолепной семерки», отправляющейся на выручку русскому президенту, то нужно признать, что первую «тонну» он потерял на завязке этой истории. Потому что эта завязка не подарила американской семерке никаких занимательных эпизодов – за исключением, конечно, типично российского административного бардака, свойственного любому русскому начинанию – от запуска ракет на Марс до подавления чеченских повстанцев. Как говорят в Китае, «хотели как лучше, а получилось как всегда», то есть: никакого персонального самолета Винсенту, конечно, не дали. Болотников сказал – из опасения, что передвижение президентского авиалайнера (а уж тем более его полет в США!) отслеживается оппозицией с помощью скрытых коммунистов в правительственном авиаотряде и в кремлевском окружении президента. Потому перед самым отлетом Винсента и Болотникова из России на деловом совещании в «Президент-отеле» было решено дождаться, когда они соберут в США команду американских экспертов и вместе с ними прилетят в какой-нибудь европейский город поближе к российской границе. А уж тогда… Мол, члены правительства летают в Европу почти каждый день, заодно заберут там американцев.

Но когда обычным рейсом компании «Финэйр» группа Винсента и Болотникова прибыла в Хельсинки, чтобы пересесть в еще вчера обещанный Москвой самолет, оказалось, что и в хельсинкском аэропорту, забитом русскими челноками, никакой кремлевский лайнер их не ждет. Болотников стал вызванивать Кремль, «Президент-отель» и диспетчера правительственного аэродрома «Внуково-2» и после десятого звонка выяснил, что самолета и не будет, поскольку исчез автобус, который привозит во «Внуково-2» летчиков и стюардесс президентского авиаотряда. Куда мог исчезнуть целый автобус, никто не знал – может, шофер запил, а может, в аварию попал, но послать за экипажем другую машину никто не удосужился, так что покупайте билеты на обычный рейс, сказали Болотникову, а в Москве мы вас встретим. Конечно, Болотников не сказал американцам, что из-за какого-то алкаша-шофера даже президентские самолеты не взлетают в России, а наврал про тайный конфликт на китайской границе, куда-де срочно вылетело все российское правительство на всех правительственных самолетах.

После этого выяснилось, что все места на ближайшие рейсы в Москву раскуплены русскими челноками, везущими в Россию тюки и ящики скупленного на европейских барахолках ширпотреба. Пришлось Винсенту купить на свою кредитную карточку все билеты первого и бизнес-класса на последний вечерний рейс, а Болотников снова стал терзать свою «Моторолу», чтобы сообщить в Москву время их прилета. Затем, чтобы убить время, Болотников пригласил американцев в «Александр Невский» – лучший, по его словам, русский ресторан за пределами России. И это действительно был отличный ресторан в самом центре Хельсинки, у набережной Финского залива и памятника Екатерине Второй – с изысканными блюдами старинной русской кухни, приготовленными по рецептам прошлого века, когда здесь, в Хельсинки, постоянно располагались гренадерские и драгунские полки царской армии.