что Вини Пух назвал «неправильные пчелы». Наши пчелы тоже оказались “неправильными” и очень кусачими.

Во время одной из проверок улья Семена укусило несколько пчел. Этого оказалось достаточно, чтобы он превратился в пухленького колобка с белыми пятнами по всему телу. Пришлось сажать его в погреб и неоднократно натирать кислым молоком. К вечеру пятна исчезли, а с ними и желание заниматься пчеловодством.

Поэтому до призыва в армию этим делом занимался я. До этого мой опыт работы с пчелами состоял из нескольких минут наблюдения, за тем как дядя Илья проверял ульи и снимал рой. Был еще маленький, весьма печальный опыт «практической работы» по изъятию нескольких рамок из улья на колхозной пасеке.

По инициативе Леши Дельца («Каркин»), мы в один из вечеров решили полакомиться медом. Вскрыли первый попавшийся на пасеке улей и пытались достать рамку. Но пчелы, они и ночью пчелы, и ведут себя в любое время суток неправильно. Ну, укусила ты за оголенные участки тела, но зачем залазить под одежду, тем более в брюки? В общем, бежали мы с пасеки не попробовав меда. Утро встретили с опухшими физиономиями и к большому огорчению моего напарника распухли не только они.

В иной год пчелы брали хороший взяток. И свежий, душистый мед был наградой за перенесенные страдания. Но, как я уже говорил, погода в Белоруссии очень переменчива, много дождливых дней. Погода нелетная. Меда нет. И, видимо, не всегда была виной погода. Тогда я не был твердо убежден в том, что для успеха во всяком деле требуется профессионализм. Поэтому, чтобы спасти пчел от голодной смерти, приходилось варить сахарный сироп и подкармливать. После моего убытия на службу, по взаимной договоренности, Семен, недолго думая, вернул подарок обратно.

Но основной культурой, выращиваемой на нашем огороде, конечно, был картофель. Под его посевы использовались оставшиеся 45 соток. Там же, на разорах, сажали тыкву, подсолнухи и кукурузу.

Зерновые – пшеницу, рожь, просо – сеяли на своих огородах только в первые послевоенные годы. От их посевов отказались, когда стало стабильным получение зерновых на заработанные в колхозе трудодни.

Вообще, здесь хочется отметить, что жизнь в деревне – это сплошная заготовка всего и вся впрок – дров, сена, кормов для животных, продуктов для людей и т.д.

Приведу примерные объемы только некоторых заготовок. Для обеспечения тепла в доме, приготовления пищи для семьи и животных на зиму необходимо было заготовить не меньше 6-7 кубометров древесины. Затем распилить, наколоть и уложить в поляницы.

Задача не совсем простая. Разрешение на дрова можно получить только в райисполкоме, который был в Брагине. Затем с этим разрешением нужно было ехать в лесничество в деревню Лубеники (12 км от деревни Селец) или лесничество в деревню Новая Буда (60 км от деревни Селец) и выписать порубочный билет. Затем, с этим документом идешь к лесничему и у него можно получить разрешение на рубку конкретного дерева. Какое в лесу дерево срубить он лично указывал на месте. Он же производил замеры полученной древесины.

Именно эта заключительная фаза оформления играла решающую роль. Ведь в документе указывались только объемы и ни слова о породе дерева. Поэтому практически всегда заготовка дров начиналась с обильного завтрака в доме лесника. Безусловно, что основные продукты выставлялись заинтересованной стороной. От умения угостить зависело, получишь ли ты хороший сухостой твердой породы или гнилой сосенник.

Качественное угощение при его продолжении непосредственно в лесной делянке, регулировало и объемы. Теперь они зависели от грузоподъемности транспортного средства.

Иногда на дрова привозили бревна из деревьев твердых пород – дуба, граба и клена. Из них получались не только отличные дрова, но и качественные лыжи или домашняя мебель.

К сожалению, фонды по нестроевой древесине выделялись не всегда, и поэтому законный путь приобретения дров был очень редким. Чаще всего это была незаконная рубка в близлежащем Петрицком лесничестве. Существовало два способа.

Первый – заранее договаривались с лесником где, когда и что вырубить, а он в это время на том участке якобы отсутствовал.

Второй – руби и пили все, что нравится, без всякой договоренности.

Причем и в том и другом случае существовало негласное правило – если ты не попался на месте рубки и успел выехать из леса, то все проходило без последствий. Попался и не смог договориться с лесником – считай, не повезло. Дрова отбирали. Бедолагу штрафовали.

Иногда такие встречи заканчивались руганью и драками с применением подручных средств. Именно при таких обстоятельствах в1940 году, жителем деревни Городище Крицким Иваном был зарублен работавший лесником муж моей крестной Исаак Кривчик.

Определенные трудности возникали при решении вопроса о заготовке сена для домашнего скота.

Мне кажется, что без проблем решался только вопрос заготовки торфа. Любой желающий мог на отведенном участке болота выбрать себе место и копать сколько угодно и на любую глубину. После освоения одного участка для разработки выделялся другой.

Но не все могли в силу физических возможностей выполнять эту тяжелейшую и грязную работу. Заготовка торфа велась вручную. В работе принимала участие вся семья от мала до велика. Вначале убирался верхний растительный слой. Затем специальным ножом нарезались брикеты размером 25 на 25 и высотой около 50 сантиметров.

Вес каждого из них – более десятка килограмм. А еще надо учесть, что эти брикетики пропитаны водой, и выбрасывать их приходится с глубины до 3- х метров стоя по колено в холодной воде. Начиная со второго пласта, нужно было не только успеть нарезать и выбросить брикеты торфа, но и вычерпать обильно прибывающую воду.

Учитывая то, что качество торфа улучшалось с увеличением глубины его залегания, все стремились закопаться как можно глубже. Увеличивалась глубина, соответственно увеличивались сложности.

Нарезанные брикеты на руках разносились по болоту и раскладывались для просушки. Через неделю-две, в зависимости от погоды, их переворачивали. Потом складывали в маленькие пирамидки, хорошо продуваемые ветром. И так в течение нескольких месяцев увеличивали объем до штабеля высотой до 2-х метров. Только с наступлением морозов сухой торф перевозили домой.

Глава шестнадцатая. Жизнь женщины в деревне

Характерная особенность труда в сельской местности состояла в том, что только при активном участии всех членов семьи можно было достичь успеха. В наиболее трудоемких работах, таких, как посевная и уборочная, заготовка сена и торфа, заготовка продуктов на зиму, принимали участие все члены семьи.

Причем даже в этих случаях в общественном сознании были четко прописаны разграничения на то, что должна делать женщина, чем должен заниматься мужчина и какая