Вдруг до меня донеслась гортанная речь. Метрах в пятидесяти, перекликаясь на ходу отрывистыми фразами, бежали несколько человек. Они несли на плечах что-то тяжелое. Ящики с оружием?.. Сомнений не оставалось. Часового, вероятно, сняли.

Я схватил лежащий рядом автомат, поймал в прицел мечущиеся возле хранилища фигуры и дал длинную очередь.

10

Первый серьезный разговор в то злосчастное утро состоялся с комбатом. Как только закончился переполох в полку по поводу вылазки боевиков, он пожелал немедленно видеть разгильдяя Иванцова, виновника происшествия, неизвестно почему оказавшегося возле оружейных складов в самое неподходящее время. Конечно, поднятая мною тревога помогла быстро локализовать бандитов. Они успели прихватить лишь малую толику ящиков, а могли выгрести все. Таким образом, я оказался вроде бы даже героем. Тем более что и часовой остался жив благодаря мне. Его только ранили, а добить не успели.

Отыскали меня не сразу. Как инициатор отпора бандитам, я посчитал своим долгом принять участие в преследовании, пока боевики не скрылись в «зеленке». Тут меня нашел посыльный комбата и доставил пред его светлые очи, оказавшиеся, правда, не совсем безмятежными. Из-под низко надвинутой на лоб фуражки Горобец буравил меня глазами, и взгляд этот не предвещал ничего хорошего.

В первую очередь комбат задал тот самый вопрос: как я очутился ночью в самом неподходящем месте и что там забыл?

Сказать правду я не мог. Соврать комбату тоже нельзя, не тот ранг. В конце концов подполковнику все равно станет известна истина. Ее, как шило, в мешке не утаишь, и тогда достанется на полную катушку. Поэтому предпочел сразу заявить:

— Прошу прощения, товарищ подполковник, ответить честно не могу. Информация относится к тайне следствия, разглашать которую категорически запрещено… Вы же сами направили меня в распоряжение следователя. Вот я и исполняю его приказ держать язык за зубами.

Горобец тяжело опустился на заскрипевший под ним раскладной стул. Фигура у него массивная, но когда он прыгал с парашютом, ребята удивлялись тому, как легко комбат приземляется. В то время как солдаты плюхались тюками и раскрытый купол волок их за собой, подполковник пружинисто опускался на ноги и стремительными ловкими движениями рук гасил парашют.

— Может, ты прав, Иванцов, — неожиданно сказал Горобец, потирая подбородок. — То, что известно двоим, не положено знать третьему. Но все же, боец, тебе следовало больше доверять своему старшему командиру в такой сложной ситуации. Неужели думаешь, я бы не смог тебя понять?..

Наша беседа была прервана неожиданно. Откинув полог, в штабную палатку вошел дежурный по полку.

— Вас, товарищ подполковник, срочно вызывает командир полка. Иванцова тоже, — кивнул офицер в мою сторону.

Импровизированный кабинет Гривцова представлял собой отгороженный брезентом угол большой квадратной палатки. Посреди возвышался наспех сбитый из досок колченогий стол в окружении табуреток. У стены стоял шкаф, к которому приткнули топчан, где командир полка коротал тревожные ночи.

Полковник сидел на единственном стуле, опершись локтями о стол. На удлиненном лице его самыми примечательными были глаза — большие, ярко-синие с ироничным прищуром. В них не было сейчас ожидаемой строгости.

— Присаживайтесь, товарищи, — довольно любезно предложил Гривцов. Голос был негромким, но каждое слово слышалось отчетливо. — В ногах, говорят, правды нет… Так вот, значит, какой ты, рядовой Иванцов? Что ж, молодец! Действовал хоть и самовольно, но вполне грамотно и смело. От лица службы объявляю благодарность!

— Служу России! — подскочил я.

— Сиди, сиди, — добродушно усмехнулся Гривцов. — А теперь давай разберемся, что все-таки произошло…

Разговор, как и у комбата, начался все с того же вопроса о моих ночных похождениях. Задав его, Гривцов терпеливо ждал ответа. Тут уж, помятуя, что даже Шелест периодически докладывал командиру полка о ходе расследования, я не стал ничего скрывать.

Офицеры слушали молча. Потом Гривцов уточнил, точно ли обнаружено пригодное к употреблению оружие там, где должно было находиться отбракованное. Места складирования случайно не перепутали?

— Нет, товарищ полковник, — решительно отверг я предположение. — Сержант Зарубин, тот самый разводящий, что привел меня на склад… Только вы его не ругайте, пожалуйста, он действовал в интересах дела. Так вот, Зарубин сам слышал, как начальник артвооружения распорядился складировать непригодные железяки в дальнее хранилище.

— Значит, твой командир отделения при сем присутствовал? — переспросил Горобец.

— Ничего удивительного, товарищ подполковник. Наша рота через день на ремень по указанию Сома, простите, старшины роты, направляется в наряд именно на дальние склады.

— Что ж, спросим самого подполковника Хомутова, — сказал Гривцов и, вызвав дежурного по полку, приказал немедленно разыскать начальника артвооружения. Однако не успел тот явиться, как в кабинет влетел запыхавшийся капитан Шелест.

— Прошу простить за вторжение, товарищ полковник, — извинился он, хотя делать это, по моему разумению, было не обязательно. Шелест вел следствие, и присутствие его было не только желательно, а и обязательно.

— Вы уже в курсе ночного происшествия? — спросил Гривцов.

— Так точно! Мне сразу позвонили, и я немедленно примчался.

— Тут ваш помощник отличился, знаете?

— Слышал. Одного не могу понять, почему он действовал в одиночку.

— А вот в этом вы, капитан, отчасти виноваты, — усмехнулся Гривцов. — Солдат придерживался вашего приказа держать рот на замке, поэтому не сваливайте с больной головы на здоровую. Иванцов, возможно, поступил не совсем правильно, но если бы не его дотошность и решительность…

Слова полковника согрели душу. Как замечательно, когда тебя хвалят!

— Имелась возможность запросто накрыть налетчиков, — не сдавался Шелест. — А теперь ищи ветра в поле!

В общем, капитан был, конечно, прав. Надо было кого-нибудь поставить в известность, тогда и события развивались бы по иному сценарию. Но кто мог предположить, что все сложится именно так.

Стремительно вошел начальник артвооружения. Лицо его было багровым.

— Извините за опоздание, товарищ полковник, — громко произнес Хомутов, вскинув руку к головному убору. — Был на складах. Разбирался!

— И что выяснили? — спросил Гривцов, как мне показалось, насмешливо.

— Солдаты, когда складировали оружие, все перепутали! — воскликнул подполковник. — Я давал совсем другие указания, а завскладом, растяпа, не проследил. Я ему…

— Минуточку, — остановил разошедшегося Хомутова командир полка и, сняв телефонную трубку, приказал дежурному найти прапорщика Столбуна. — Продолжайте, подполковник.

— Да я, собственно, все сказал, — растерялся тот.