не распространилась за стены города и сидонцы не стали повсюду нежеланными гостями.

Спустившись, когда подошел срок, вернув себе человеческий облик и одевшись, Альдо и Дженевра смешались с толпой. Здесь, на земле царила паника, и по обрывкам разговоров становилось понятно, что болезнь распространяется стремительно и от нее нет спасения. Дженевра испугано жалась к мужу, вцепившись в него ледяными пальцами.

- Не бойся, - шепнул Альдо ей на ухо. - Мы уже прокляты, едва ли нас тронет мор.

- Я не этого боюсь. Я просто… просто боюсь, - Дженевра нервно облизнула губы. - В городе очень страшно.

Тут сложно было не согласиться.

Как всегда в пору паники, люди искали виноватых, и воздух то и дело взрывался криками. Кто-то клеймил пороки герцога, который навлек гнев богов тем, что живет с женой и двумя ее сестрами и братом, смазливым музыкантом. Хотелось бы Альдо пошутить, что в подобном грехе плотской невоздержанности можно обвинить половину Сидоньи, но слишком много ненависти звучало в тех голосах. Они жаждали крови герцога, всех его любовниц и любовников, и оставалось уповать на крепкие стены дворца.

Другие обвиняли в поветрии иноземные корабли. Они и в самом деле частенько вместе с вином, кофе, шелком и пряностями привозили болезни. Все больше дурные, с которыми сидонские куртизанки давно научились бороться. И все равно, здравый смысл легко отказывал, и люди призывали жечь корабли, а то и весь порт разом.

Третьи, самые страшные, говорили о Божьем Гневе. Мы прогневали Создателей своих, патетично восклицали они. Мы погрузились в разврат, возвели на престол совокупление и восхвалили мужеложество. Мы пьянствует и трахаемся, забыв все заповеди. Горе грешникам! Горе и гибель!

Слова порой звучали убедительно, вот только произносящие из и сами любили «пьянствовать и трахаться». Увы, громче всех разврат клеймят развратники.

- Идем отсюда! - взмолилась Дженевра, зажимая уши.

Рядом послышался женский крик. Сквозь улюлюкающую толпу, выкрикивающую «Стрега! Стрега!» проволокли черноволосую девушку. Альдо узнал ее. Ванна, одна из девушек из Дворца Наслаждений. Стрегой она не была, зла никому не делала, и всех ее грехов: любила мужчин и отдавалась им с искренней радостью. Что будут с ней делать «праведники» Альдо ждать не стал. Прижав крепче подрагивающую от ужаса Дженевру, он свернул в проулок.

- Нужно посмотреть, сможем ли мы попасть на остров Нищих. И отыскать кого-то, умеющего работать лопатой и заступом. Вдвоем мы с тобой не справимся.

- Альдо!

Голос заставил его вздрогнуть. Альдо медленно обернулся. Вместо обычного роскошного наряда на Примавере было скромное и тусклое крестьянское платье. Грудь, яркие татуированные цветы скрывала застиранная шаль. Приторно-сладкий запах духов, единственное напоминание о ее профессии, не мог скрыть тяжелый дух болезни. Альдо задвинул Дженевру себе за спину, крепче сжимая ее холодную руку.

- Ты вернулся, Альдо?

- Что тебе нужно, Вера?

Примавера чуть подвинулась, и ее цепкий, недобрый взгляд скользнул по Дженевре. Дрожь усилилась, и Альдо захотелось схватить жену в объятья и унести как можно дальше отсюда.

- Синьора Ланти, стало быть? Мне жаль вас, юная синьора, - Примавера неприятно улыбнулась. - Когда ваша новизна пропадет, иссякнет и страсть. Альдо потребуется опытная, искусная женщина, знающая, как доставить ему наслаждение.

И куртизанка провела красноречиво по своим пухлым губам. Холодная рука попыталась выскользнуть, но Альдо сжал ее сильно, до боли.

- Ты больна, Вера, и это, кажется, действует на твой разум.

- Больна? Ты поэтому боишься ко мне подойти? - сладко улыбнулась куртизанка. Во рту ее не хватало нескольких зубов, десны распухли.

- Я не хочу подходить к тебе, Примавера, - Альдо обнял Дженевру, укрываясь ей, как щитом. Легкий запах трав почти перекрыл смрад, исходящий от тела куртизанки. - Мне жаль, Примавера, но нам с женой пора.

Примавера вдруг расхохоталась, словно услышала чрезвычайно удачную шутку.

- Ты закончишь так же как и я, маленькая синьора Ланти!

Альдо потянул Дженевру за собой, спеша увести ее как можно дальше.

Говорить не хотелось. Дженевра молча соглашалась со всем, что предлагал Альдо, изучала возможные пути, без особого интереса разглядывала оборвана, которого нашел Ланти. Он был бывшим могильщиком и отлично умел работать киркой и лопатой. «Профессиональный кладбищенский вор», шепнул Альдо. Дженевра кивнула безразлично.

Город пугал ее. Веселая беспутная Сидонья вдруг вывернулась наизнанку и показала свое уродливое нутро. Казалось, ты словно стоишь над бездной, и что-то мерзкое копошится, шевелится на самом дне. А встреча с куртизанкой… Были ли слова сказаны, чтобы напугать и расстроить, или Примавера верила в то, что говорит? Она действительно ничего не умеет, она неопытна и пуглива. Как скоро Альдо станет скучно, и он начнет искать себе развлечения?

Как молния пришло осознание: она любит Альдо Ланти. Нельзя сказать когда и почему это началось, но ее любовь несомненна. А с любовью всегда приходит ревность.

Они молчали до самого дома — хотя не стоило, наверное, так называть пещеру-убежище. А когда оказались внутри, Альдо вдруг крепко сжал Дженевру в объятьях, щекой прижимаясь к ее горячему виску.

- Не слушай, что говорит Примавера.

- Но она не лжет, - грустно сказала Дженевра. - Я не имею опыта, и едва ли когда-нибудь стану так же хороша, как она.

- Да упаси тебя от такого Боги! - ужаснулся Альдо. - Дженевра, ты не должна пытаться походить на кого-то или жить чужим опытом. Ты нужна мне именно такая. Не говоря уже о том, что опыт — дело наживное.

Дженевра робко обняла его в ответ. Альдо склонился, и она ощутила горячее дыхание на своей шее.

- Я устал, Дженевра. Устал от этого города и от той жизни, которую вел. Устал от куртизанок. Какими бы искусными они ни были, что бы не умели, в большинстве своем они просто шлюхи. Безнадежно канули в прошлое те времена, когда они были умны и образованы и привлекали этими своими качествами. Мы с тобой уедем, Дженевра, и обо всем забудем.

Дженевра со вздохом согласилась. Пока.

* * *

Утром Альдо снова ушел, сказав, что хочет проведать друзей, и подозрения вернулись. Дженевра окончательно убедилась, что это глупая ревность, толкающая ее делать самые нелепые предположения. Но ревность там, где любовь, а когда Дженевра, скажите, успела влюбиться. Она думала об этом со вчерашнего дня.

Альдо хотел причинить ей зло.

Но не причинил.

Дженевра сама себя загнала в ловушку, потому что влюблена, и поздно пытаться что-то изменить, исправить, даже просто понять. Все доказательства она теперь будет подгонять