странное, сияющее радужным светом золотистое зеркало и каждый раз безуспешно пыталась дотянуться до нее, просыпаясь при этом. Каждую ночь Нетанья видела девочку в детском доме, одиноко сидящую в углу в обнимку с простенькой мягкой игрушкой — основательно потрепанным мишкой. Девочка крепко сжимала этого мишку в своих объятиях, когда ее саму без единой царапины вытащили из покореженной машины, в которой ее родители разбились насмерть. Игрушка была семейной реликвией семьи Нетаньи, ей играла еще их прабабушка, и девушка в свое время изыскала способ переправить ее младшей сестре вскоре после рождения ее единственной дочери.

Нетанья никогда не была убежденной феминисткой-одиночкой, напротив. С самого раннего детства она знала, что рано или поздно выйдет замуж и продолжит семейную традицию, будет воспитывать детей и встречать мужа с работы. Она обучилась от матери всему, что было необходимо для этого, но не избежала участи женщин своей семьи, пусть даже и по несколько другим причинам. В том году, когда ей должно было исполниться двадцать, у нее не было на примете друга, которого можно было бы рассматривать в качестве отца ее будущих детей. И не то, чтобы она была слишком придирчива, нет. Просто все более или менее приличные молодые люди в их округе были по уши влюблены в ее младшую сестру.

Сара, всеобщая любимица, была на пять лет младше самой Нетаньи. Веселая и жизнерадостная, несколько своенравная и порывистая, она любила петь и танцевать, и постоянно кружилась вокруг нее, своей старшей сестры, весело болтая без умолку всякую чепуху. Все молодые люди в их округе были влюблены в нее, так что Сара, в отличие от Нетаньи, спокойно могла выбрать любого из них себе в мужья. Вместо этого в возрасте восемнадцати лет она сбежала из колонии с младшим торговым агентом, случайно оказавшимся в их краях. Узнав об этом, их отец страшно разгневался и велел никогда больше не упоминать при нем даже имени его непочтительной дочери. Несмотря на все слезы и мольбы их матери и самой Нетаньи, Сару вычеркнули из всех семейных реестров. Отныне и навсегда этого человека никогда не существовало в истории их семьи.

Сара знала, на что шла, когда решилась на побег с любимым человеком. Нетанье тогда не удалось отговорить ее, и спустя годы она горько сожалела о том, что в то время ничего не рассказала о планах сестры их отцу, помешав тем самым ее отъезду. Но она не хотела мешать счастью сестры, а говоря откровенно, даже радовалась тогда в глубине души ее дерзкому побегу, все еще надеясь в то время устроить свое личное счастье. Но даже тогда Нетанья прекрасно понимала, что по большому счету их отец поступил так с ее сестрой во многом из-за нее самой, ее одаренности. Любой ценой следовало сохранить эту тайну от внешнего мира, пусть даже отрезав от себя частичку собственной плоти и крови. Но, даже зная о том, насколько это может быть опасным, уже тогда начав испытывать непонятное чувство вины, Нетанья продолжала поддерживать связь с сестрой, разумеется, с молчаливого одобрения их матери.

Памятуя об истинных причинах переезда их семьи на эту отдаленную аграрную планету, у Сары сразу после побега из дома хватило совести полностью сменить имя и назвать другую колонию местом своего рождения. Ее муж помог ей получить все необходимые документы, и молодая семья бесстрашно обосновалась на материнской Земле, благо, что у Сары никогда не было даже обычного для их семьи телепатического восприятия. Через пару лет сестра радостно сообщила, что наконец-то беременна. Сара смогла регулярно передавать им голограммы малышки Анны в первый год ее жизни. Это стало огромным утешением для их с Нетаньей тяжело больной матери в последний год ее жизни. Вслед за их матерью тихо ушел и их отец, и Нетанья осталась совершенно одна в доме, в котором наконец-то воцарилась полная тишина, о которой девушка так пламенно мечтала когда-то.

За все годы, прошедшие после побега сестры, Нетанье, как она тогда и рассчитывала, практически постоянно поступали многочисленные предложения о замужестве. Кандидаты на ее руку и сердце, а если откровенно, и на внушительное состояние ее семьи, в буквальном смысле этого слова оттоптали порог ее дома. Предложения подобного рода продолжали поступать и после окончания ее годового траура по родителям, но девушка каждый раз переводила разговор в шутку, почему-то отказываясь относиться к этому серьезно. Все вокруг считали сначала, что она горюет по своей любимой сестре, единственно близкому ей человеку, о которой после ее побега даже упоминать в их доме было запрещено, потом преданно ухаживает за своей заболевшей матерью, потом оплакивает обоих своих родителей, потом… Одна Нетанья знала, что все это не совсем так. Она была бы счастлива заставить себя согласиться на любое из тех брачных предложений, ведь она так давно мечтала об этом, но каждый раз в подобных случаях непонятное, невыразимое чувство вины поднималось и крепло в ней, все сильнее и сильнее с каждым годом, и сковывало ледяным холодом все ее существо. Она ждала и ждала чего-то, в глубине душе уже совершенно уверенная в том, что этого чего-то никогда не произойдет. Отчасти люди, толковавшие о ее неутешном сестринском горе, были правы, она всегда любила свою маленькую кареглазую Сару, ее трудно было не любить, просто… просто…

В конце концов, ухватившись за последнюю ниточку надежды и порядком устав от себя самой, Нетанья впервые в жизни решилась покинуть пределы своего безопасного убежища ради того, чтобы увидеться с сестрой и ее новой семьей. Она искренне надеялась на то, что, увидев своими глазами семейное счастье Сары, наконец-то сможет позволить себе свое собственное. Нетанья начала тщательно готовиться к отъезду и собирать вещи, никому, даже Саре, пока не сообщая об этом, но за день до отлета до нее дошло известие о внезапной и трагической смерти сестры. Вечером того страшного дня девушка впервые увидела во сне множество странных золотистых зеркал, сияющих ослепительным радужным сиянием, которые покрывали собой все обозримое пространство. В каждом из этих зеркал безжалостно отражалась вся ее жизнь вплоть до этого момента, со всеми ее тайнами и секретами. Невозможно было скрыться от тех образов невыносимого прошлого. Каждую ночь они неумолимо вставали у нее перед глазами, и в какой-то момент Нетанья искренне возненавидела ту, что отражалась в этих проклятых зеркалах. Ей горько было видеть эту добрую, послушную и по-своему красивую девушку, которая всегда мягко улыбалась, совсем как безжизненная фарфоровая кукла на камине в комнате Сары. Эту завистливую