Но поскольку он был шотландец – отважная и благородная душа, храброе сердце, истинный шотландец, писаный красавец, рыжий и веснушчатый, принадлежащий к высокому клану, верный подданный Британской короны – Якоб Стюарт, так его звали – провел со мной и моими знакомыми американцами такую вдохновенную беседу, к которой, казалось, он готовился всю свою жизнь. И что шотландская сборная играет в чемпионатах Европы по футболу отдельно от английской, и что шотландский – это кельтский язык, а никакой не диалект, и что «Камень судьбы» – волшебный, и на нем короновались все британские короли. И когда шотландские студенты выкрали его из Англии и привезли назад в Шотландию, все, абсолютно все шотландцы плакали от счастья. И мои родители плакали, и мои дедушки плакали, и шотландский парламент плакал, и трубочисты, и пекари, и волынщики, и пивовары, и гвардейцы, и поэты, и мэр Эдинбурга плакал. Его, этот огромный камень, везли по Королевской миле от Холлируда к Эдинбургскому замку, и столько было народу, и все хотели видеть это. И тогда мой дед позвал всех в первую и самую древнюю в мире Камеру Обскура, откуда было видно в специальные зеркала, как водворяют «Камень судьбы» на свое законное место. И там вокруг зеркал стояло множество людей, и они тоже плакали от счастья. И полоскался на ветру шотландский флаг над старым замком. И тогда Англия позволила оставить «Камень судьбы» в замке, видя такое всенародное ликование. Вот какая у меня страна! Шотландия в моем сердце, где бы я ни был, и лучшее в мире – это Шотландия, и самое великое – это Шотландия, и все самое красивое и вечное – это Шотландия, Шотландия, Шотландия... И все это я передам по наследству детям. И любовь к моей прекрасной стране бесцветных скал, зеленых долин и рыжего солнца, к стране легенд, древних крепостей, скрипучих деревянных ступеней и загадочных озер, к стране верескового меда и таинственных ароматов, к стране бессмертных горцев. И мое трудолюбие, и мои умения. И клетчатый килт, и плэйд, и форран, и блэнгери цветов древнего клана опальных королей я тоже передам моему старшему сыну...

Мне стало стыдно, и я сказала, что пошутила. Что, честное слово, я просто пошутила, что я просто хотела его рассмешить...

И тогда гвардеец пехотного гренадерского полка ее величества королевы Елизаветы Второй Якоб Стюарт облегченно, закидывая голову назад, придерживая свою блэнгери, весело и торжествующе рассмеялся:

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!!!

Речь пойдет о моем личном вкладе в борьбу с мировым терроризмом. Друг мой, хороший писатель, однажды начал свой рассказ со слова «Ой». Блистательное начало! Блистательное! Но все. Уже все. Топором не вырубишь. Если даже это «ой» было первым словом в твоей жизни. Сложной запутанной жизни. Полной сомнений, тревог... Ой! Не об этом сейчас. О тревогах чуть дальше.

Придется начать свой рассказ со слова «нет». Нет, ну вы боитесь террористов? Конечно. А кто их не боится? Я – ужасно боюсь. И раньше боялась. Даже когда угоны самолетов не были настолько в моде и эти идиоты-террористы еще не так разгулялись.

Опять же, повторяюсь, – нет: нет, ну вы боитесь летать? Я – ужасно! Одно утешает. Когда я лечу в самолете, моя мама мысленно держит его, самолет, ладонью под брюхо. А когда за дело берется моя героическая мама, ни со мной, ни с моими детьми ничего не может случиться. Но эти проклятые террористы! Они ведь не знакомы с моей мамой...

Бояться для меня – как дышать... Но обычно я просто боюсь. Дежурно. По привычке. Я ж вам вначале еще про слово «ой» говорила. Но тут как-то, отправляясь в Британию, я вдруг совсем испугалась. Нет, ну просто очень! Вот втемяшила себе в голову, что давненько со мной ничего такого не случалось. Подозрительного. И, знаете, предчувствия неясные, плохие сны. И придумала сразу. А главное, поверила в это тут же. Что сегодня мой самолет захватят. И сразу поняла, кто. Сразу! У меня же мамина интуиция. А моя мама... Ну вы знаете.

Он! То ли араб, то ли кто... Вошел в салон, нервный, бледный, прямо желтый, в сопровождении юной смуглой жены и множества ребятишек. Понятно. Для прикрытия. Мол, я с семьей. Честный такой... А сам в глухом черном костюме. В июле. И в огромной чалме. Ну и что, что он потом оказался индийцем?! Индийский гость. «Не счесть алмазов в каменных пещерах...» Сам сел впереди, а жену с ребятишками усадил в конце салона, где курят.

Что они вытворяли! Это были не дети! Бандерлоги! И сколько их там было, никто не мог бы посчитать. Они носились с бешеной скоростью. Прыгали, менялись местами, прятались. А маленький, обезьянка уистити, чирикал без пауз, высоко, резко, как милицейский свисток. Самые смелые пытались раскачать самолет. Ну? Очевидно же все! Продумано! Отрепетировано на тренажерах. Отвлекали внимание. Бдительность усыпляли. Чтоб их папашка – из чалмы, например, – «узи»! И: «Всем оставаться на своих местах!» Интересно только, куда он самолет направит вместо Лондона? В Барнаул?

Стюардесса, хорошенькая длинноногая Ирочка, пыталась усадить детей. Но напрасно. Наконец она прошла к Индийскому Гостю.

– Сэр, это ваши дети?

Индийский Гость оглянулся и задумался, окинув подозрительным взглядом свою жену.

– Сэр, это ваша семья?

– Да, – неуверенно подтвердил Индийский Гость.

– Сэр, скажите вашей мэм, чтоб она усадила детей и пристегнула ремни.

– I don’t care, – с важностью магараджи отрезал тот.

Конечно, ему все равно. Он ведь о другом думает!

А Ирочка снова прошагала в конец салона.

– Мэм, прошу вас, успокойте детей.

Женщина беспомощно развела руками, покачала головой и сказала что-то на непонятном языке. Ирочка снова вернулась к Магарадже.

– Сэр, ваша жена не говорит по-английски. А я не понимаю ее хинди.

– Это не хинди! – обиделся Магараджа. – Это гуджарати!

Ирочка чуть не плакала.

– Сэр, если вы не успокоите детей, мы вызовем секьюрити, задержим вылет и будет скандал.

– I don’t care, – снова ответил Магараджа.

Поняли? Если ему все равно, то что? Камикадзе!

– Но я не знаю гуджарати! – не унималась Ирочка.

Ну нет! – решила я. Еще чего! – решила я. Какой-то экстремист будет тут решать проблемы за мой счет. А моя мама в это время будет ему, гаду, еще и самолет под пузо держать!

– Я знаю гуджарати!

Вы видели тот фильм? Где он, так просто раскидав человек десять врагов своей страны, белоснежным платком промокнул уголок поврежденной в драке губы и тихо представился: «Бонд. Джеймс Бонд». Да? Видели? Помните? Так вот, эффект был такой же.

– Я знаю гуджарати! – и все. Даже нет. Тоньше все-таки, загадочнее. Вы тот, другой фильм видели? Где «Пал Андреич, вы шпион?» А ответ? «Видишь ли, Юра...» Вот.

Я встаю, разъяренная, со своего места, прохожу в конец салона. И (десять лет обучения в общеобразовательной школе не прошли даром), как наша незабвенная математичка Изольда Михайловна Шкрянге, ору, заведясь с полоборотика, на самом что ни на есть русском языке, который велик и могуч. Что доказано ниже: