– Чтобы просить вас помочь мне получить аудиенцию у Великого хана, – отвечал я. – Уверяю вас, это крайне важно.

Несколько мгновений он молча играл волосами своей белой жидкой бородки. Опасаясь получить отказ, я решился на отчаянный шаг. Мобилизовав все свои гипнотические способности, я попытался внушить старому мандарину мысль о необходимости подобной встречи. Кажется, мои усилия увенчались успехом. Его тело слегка напряглось, и, подняв голову, он посмотрел мне прямо в глаза. На лице китайца мелькнуло легкое замешательство, которое постепенно сменилось пониманием моих намерений.

– Я пытался защитить вас от ненужной опасности, – произнес он извиняющимся тоном. – Если вы встретитесь с Угэдэем и не сумеете убедить его в своей правоте, это будет означать для вас неминуемую смерть.

– Опасность слишком велика, чтобы думать о сохранении собственной жизни, – возразил я. – Мне нужно увидеть его немедленно.

Он послушно поднялся со своего места и снова исчез за ширмой.

Я повернулся к Агле и улыбнулся.

– Ты заставил его исполнить свою волю, – произнесла она с неодобрением.

– Я убедил его в необходимости этой встречи, – возразил я.

Агла подняла руку, чтобы убрать прядь волос, упавшую ей на лоб, и в то же мгновение электрическая искра проскочила у нее между пальцами.

– Ты тоже волшебник, – прошептала она с благоговейным страхом. – Почему же ты сразу не сказал мне об этом?

– Я уже говорил тебе, что это не так.

– Это неправда. Ты такой же, как Ариман, и обладаешь огромной силой. Мне следовало догадаться об этом раньше, когда я увидела, как быстро зарубцевались твои раны.

– Моя сила велика, но я использую ее только ради добра, – возразил я. – И она не имеет ничего общего с колдовством.

– Ты даже не понимаешь, насколько велика твоя сила, – вздохнула она. – Страшно подумать, что ты сделал с господином Чуцаем. Не надо больше меня обманывать… это бесполезно… теперь я знаю всю меру твоей власти над людьми.

Я попытался отвлечь ее внимание от моей уловки с гипнозом, но Аглу было невозможно обмануть.

– Ты не должен позволить Угэдэю или его советникам догадаться о своем могуществе. Все они суеверные люди и из страха убьют тебя.

– Но они не стали убивать Аримана, – запротестовал я.

– Только потому, что он предсказал им победу. Я слышала, что женщины в Каракоруме говорят об Аримане. Все боятся его темной силы, но еще больше боятся вызвать его недовольство. Монголы опасаются, что в таком случае он может предсказать поражение их армии. Эти глупцы искренне верят, что пророчества Аримана могут привести их к победе или поражению.

– Разве подобная убежденность не грозила ему еще большей опасностью? Не лучше ли монголам просто перерезать ему горло и навсегда избавиться от него?

Она отрицательно покачала головой, в результате чего прядь волос снова упала ей на лоб. Агла вернула ее на прежнее место, но на этот раз без всяких дополнительных эффектов.

– Ариман очень умен, – пояснила она. – Я слышала, он появился в Каракоруме как проповедник новой религии. Религии воинов. Монголы не убивают священников. Они с одинаковой терпимостью относятся ко всем верованиям. Поэтому, хотя все они и боялись Аримана, Великий хан приказал не причинять ему вреда, пока сбываются его пророчества о победах монголов.

«Да, он умен, – подумал я, – куда умнее меня, и прекрасно разбирается в психологии монголов».

– Кроме того, – продолжала Агла уже более спокойно, – монголы не проливают кровь важных людей.

– Что? Как тогда понять…

– Ясса запрещает проливать кровь, хотя и не отрицает необходимости убийства.

Я сидел на жестком деревянном стуле, пытаясь переварить то, что рассказала мне Агла. Против моей воли передо мной встало улыбающееся лицо Аримана.

Лично я не возлагал особых надежд на справедливость Яссы, да и не питал особых иллюзий относительно важности моей персоны.

Мои размышления прервало возвращение Елю Чуцая.

– Все устроено, – произнес он устало. – Великий хан примет вас сегодня вечером, сразу после ужина, но вам придется прийти одному.

Я бросил вопросительный взгляд на Аглу.

– Великий хан, – объяснил Елю Чуцай, – не станет уважать мужчину, если тот появится перед ним в сопровождении женщины. Таковы обычаи монголов, и в этом нет ничего оскорбительного ни для кого из вас.

– Я нисколько не оскорблена, – возразила Агла, – просто я опасаюсь, что Орион может оказаться в затруднительном положении, плохо зная традиции и образ мыслей монголов.

– Я буду рядом с ним, чтобы направлять его, – пообещал Елю Чуцай. – Ваш друг и без того находится в сложном положении. Так что не стоит вызывать неудовольствие Великого хана, появившись перед ним рядом с женщиной, имеющей репутацию лекарки и, более того, колдуньи…

Он замолчал, давая мне возможность обдумать его слова.

– Я понимаю, – сказал я, – но тут же, вспомнив судьбу Ареты, поспешил добавить: – Я прошу вас приставить к ней охрану на время моего отсутствия. Ариман или кто-то другой может попытаться заставить меня отказаться от моих планов, угрожая причинить вред Агле.

Елю Чуцай слегка наклонил голову в знак согласия.

– Это будет сделано. Вы оба находитесь под моей защитой, пока не замышляете ничего дурного. Кроме того, что касается вас, Орион, Великому хану известно о письме Субудая, рекомендовавшего вас.

– Я высоко ценю великодушие Субудая, – сказал я, улыбаясь, – но еще более я благодарен вам, мой господин Чуцай.

Мои слова польстили ему.

– Запомните, любой щит хорош ровно настолько, насколько сильна рука, держащая его, – предостерег он. – У вас есть могущественный враг здесь, в Каракоруме. Так что будьте осторожны.

– Благодарю вас, мой господин. Я запомню ваши слова.

Во второй половине того же дня, когда Агла нервно металась по нашей хижине, а я пытался сконцентрировать свои мысли на том, что сказать Угэдэю, слуга принес мне новую одежду, в которой я должен был появиться перед лицом Великого хана. Подарок от Елю Чуцая.

Агла была восхищена.

– Ты выглядишь в ней как хан. Прекрасный, могучий хан.

Я улыбнулся ей, хотя движение лицевых мускулов и причинило ощутимую боль моему свежевыбритому лицу. Бритье при помощи каменного ножа и без горячей воды серьезное испытание для кого угодно.

От удовольствия Агла раскраснелась, как маленькая девочка, но все-таки не могла скрыть от меня все усиливавшегося беспокойства. Мы оба хорошо знали, что посетители шатра Великого хана иногда возвращались домой, отягощенные золотом, рабами и даже лошадьми, но не менее часто их уносили оттуда мертвыми, после того как расплавленное серебро заливалось им в уши.