назад под пиджак, где крепились два пистолета и уже приготовился взводить курки… Но странно, желающих никогда не находилось, за «голубую кровь» никто не спрашивал, хотя должны были. Но видно на то были причины у небожителей криминального мира. Не мне судить.

Газеты пестрили заголовками о стрельбе в упомянутом месте и шести убитых, телевидение не отставало тоже, милиция в результате отрапортовала о разборке с участием «чеченцев», а все настоящие участники о ней забыли до тех пор, пока не стали арестовываться доблестными органами. Но эти истории для будущего…

Первая задача

Временная неизвестность, после покушения на «Филина», закончилась приглашением на чашку чая. Через час, прокатившись на такси, я трескал сушки, запивая крепким индийским чаем и слушая Гришино повествование о тяжестях и лишениях его жизни. Но, судя по выхлопу, всё было не так печально. Однако фраза о том, что в ближайшее время всем придётся перейти на осадное положение и съёмные квартиры, несколько напрягли. Ещё большее беспокойство вызвала просьба встретиться с «Усатым» – мол, он всё покажет и расскажет. Я молча понимающе кивнул. Уже прощаясь, он добавил, что всё необходимое нужно отдать списком лично ему, и всё будет сделано в течении суток. На том и расстались.

По словам шефа, разгорался нешуточный конфликт, и, скорее всего, будет много неприятностей, если первыми не успеть убрать некоего «Удава» (Игорь Юрков). Не имея понятия, кто это, но чётко уяснив, что многое теперь зависит от меня, поехал в район московского зоопарка. Отношения Юрия «Усатого» ко мне явно переменились на вежливо-учтивые снаружи, но явно ещё более негативные внутри. Моё восшествие ближе к начальству он воспринял болезненно, но считал временным, до первой оплошности, мечтая в своё время отыграться. Его положение «старшего» среди «лианозовских», было гораздо выгоднее и интереснее для него, но в то же время – тупиковым и бесперспективным, поэтому всеми возможными вариантами он рвался наверх. Паша был не только его человеком, которому Гусятинский, оказывается, сделал подобное моему предложение. Его поставили ко мне с другой задачей – страховать, контролировать.

Он был «корешем»[37], который взял на себя вину за общее преступление и отсидел за Юру и ещё кого-то. Поступок по тем меркам и понятиям, да что говорить, и по нынешним временам, благородный и достойный, но вряд ли оценённый. Был у «лианозовских» и второй «старший», по статусу выше – «Женёк». Опасный и умный человек, из-за денег и власти готовый на всё.

План к моему приезду уже был готов, и впечатлил своей нерациональностью и неразумностью, а так как исполнять его выпало мне, то и последнее слово оставалось за мной. Конечная выработка схемы покушения была отложена до момента определения графика появления здесь нужных фигурантов, выяснения их количества, машин, манеры передвижения, наличия и профессиональности охраны, вооруженности, а заодно и жизнедеятельности и особенности окружающих объектов – домов, учреждений и автостоянок.

«Работа» кипела, правда, заключалась именно в наблюдении и выводах, и картина ситуации наконец-то вырисовывалась. Арсенал мой пополнился ещё одной «Мухой», АК-74У не первой свежести, двумя «Тульскими Токаревыми» (ТТ), десятком РГД-42 (гранаты наступательного действия с небольшим радиусом разлета осколков), и чуть позже – АК-47, с которым, в своё время, «умирал» на учениях не один десяток бойцов. Короче, выбор был.

Не могу сказать, что всё это вкупе смертельно, в эмоциональном смысле, напрягало меня, раз приняв решение, я не привык обдумывать его и мучиться правильностью или неправильностью. Оставив три позиции, над которыми нужно думать: безопасность семьи, свое выживание, подготовка и выжидание момента «Х», когда, при появлении необходимых обстоятельств, нужно будет «соскакивать» с сегодняшнего положения вещей, не оборачиваясь, и никогда больше не возвращаясь. Сегодня же – работать и ждать. Душа казалась дремлющей, а совесть – усыпленная безысходностью.

Может, это была и неверная постановка задач, зато надёжная. Другое дело, что она вела прямиком в царство бесчувствия и забвения. Наверное, так и было бы, но то ли моё творческое сентиментальное и переживающее доброе начало, то ли в своё время появившаяся женщина, воплощавшая саму жизнь и потому ставшая постоянной укоризною моему пути, которая какими-то невероятными силами, но совершенно незаметно спихивала меня с этой тёмной стези.

Итак, офис фирмы находился в жилом доме, напротив входа, в который стоял высокий железобетонный забор, ограждавший здание телефонного узла, стоящего торцом, соответственно, с выходящими окнами лестничных клеток и несколькими застеклёнными витражами непонятного назначения. Проверив все варианты, стала понятной, возможность появления случайных свидетелей через них. Рядом, огороженная таким же забором, развернулась огромная строительная площадка с только что начинающими вырастать из-под земли железобетонными основаниями. С этой точки мог открываться хороший сектор обстрела, если бы не огораживающее препятствие. Выход был найден в пробитой ночью небольшой дыре на высоте 2/3 от низа ограждения. Это было неудобным, так как требовалась лестница, чтобы иметь возможность прицеливаться через это отверстие. Неудобство состояло ещё и в том, что автомат приходилось держать одной рукой за боевую рукоять, второй же точкой упора была металлическая ступень лестницы, на которой приходилось стоять и удерживать равновесие второй. Стройка была объемной.

Единственным быстрым отходом был путь, пролегающий через всю площадку к КПП строящегося объекта, наводненного большим количеством рабочего персонала. Было опасение, что звук громких выстрелов привлечет к месту их произведения и, соответственно, к нам, рабочих и служащих, но, как оказалось, на подобное никто никогда не обращал внимания, даже если был поблизости.

Одежда наша соответствовала униформе окружающих, даже удалось приобрести точно такие же, как у местных строителей, робы, пластиковые каски и специальные сапоги. В результате сомнений не было, и волновал меня только мой, извечно нервирующий попутчик-водитель и он же, по совместительству, надсмотрщик. Пока я был занят наблюдением и находился почти на изготовке, он часто вынимал и поглаживал свой ТТ – неудивительно, вещь ему понравилась и доставляла эстетическое наслаждение – мужчина, есть мужчина! Но мне спокойствия эти действия не прибавляли. Иногда, исподтишка наблюдая за ним, мне казалось, что он не всегда полностью отдаёт себе отчёт, в чем участвует и что делает, хотя все опасные части мероприятий делать не хотел и отлынивал от них при первой возможности, а находить их он умел, чем, обнаружив это, я и начал позже пользоваться, чтобы иногда освобождаться от назойливого сообщника.

Если вдуматься, то выбор моего напарника был для Гусятинского непростым, но удачным и хорошо обдуманным. Он прекрасно знал моё отрицательное отношение к «блатному» обществу и вообще к криминальной среде. Мы пару раз говорили с Гришей по этому