Анжелика с ужасом ждала вопроса. Что делать? Как ответить? Она понимала как никто материнскую боль царицы Московии! Ведь обе они – женщины! Разве женщины не должны поддерживать друг друга?.. Нет, глупо!.. Но как же сдержаться, как не открыть несчастной матери, что ее сын находится так близко от нее! А если царице откроется, что Анжелика знает о ее сыне?!.. Анжелика лихорадочно размышляла. Нет, она не может, не может открыть сейчас, именно сейчас, всю правду царице!.. Анжелика ведь тоже мать и тоже хочет спасти своих детей, особенно дочь! А если она все же сейчас откроет царице правду и потом победит Петр, что будет тогда? Анжелика погибнет, погибнет Онорина, погибнет Кантор… Что же делать?.. И внезапно Анжелику осенило!..

– Что сталось с моими спутниками? – вдруг спросила она, как бы машинально, будто позабыв о том, что царице не по нраву подобные вопросы.

София смотрела тяжелым взглядом.

«Ответит?.. Не ответит?..» – гадала Анжелика.

Царица ответила.

– Ты досаждаешь мне! – София вздохнула. – Но я могу понять тебя, как мать понимает мать! Мне страшно, потому что мои гонители, Петр и Наталия, еще молоды и вследствие своей молодости очень жестоки! Они убьют моего сына, если он попадет к ним в руки! Но я скажу тебе о твоих спутниках. Твои дети живы и содержатся в хороших условиях. Не знаю, полагаешь ли ты своей спутницей и мерзавку Наталию, но ей не будет от меня добра!..

Анжелика ждала в напряжении всего своего существа. Ей казалось, что царица медлит, хотя на самом деле это не было так…

– Я, быть может, не должна была бы говорить тебе об этом, но ты не думай, будто мои сторожа настолько глупы и небрежны! Да, слуге твоего сына удалось бежать, но…

– …но мой сын так не поступит, – быстро подхватила фразу Анжелика.

– Ты снова перебиваешь меня! – Глаза царицы сверкнули. – Неужели в Париже принято столь вольно беседовать с коронованными особами?

Анжелика едва сдерживала дрожь всего тела. Она поняла тотчас, что бежавший пленник был Андре Рубо! Ведь у ее сына не было слуги!..

– Да, – сказала Анжелика, – Французский король, Его Величество Людовик, беседует со своими приближенными в достаточной степени свободно и позволяет им столь же свободно беседовать и с ним!..

Царица, казалось, не слышала ее слов, крепко держала Анжелику за руки и почти шептала:

– …Послушай! Послушай меня! Ты должна сказать мне… – Она резко отпустила руки Анжелики, своей пленницы-гостьи и заговорила почти спокойно: – Ты не должна полагать меня глупой и невежественной. Я знаю, как много стран в Европе, знаю, как велика Франция… Я понимаю, что в такой большой стране трудно отыскать человека. Но я, подобно утопающему, хватаюсь за соломинку. Василий отправил с верными людьми деньги для нашего сына. Я не знаю, где были помещены эти деньги, но наш сын должен был расти и воспитываться в достатке. Он должен был получить образование. Это не может быть простой человек! Но, быть может, он в нужде, ведь я не могла помочь ему, я не знала, куда возможно отправить еще денежные средства… Но я думаю, что мой Андрей – человек необычный!.. Андрей!.. Быть может, он совершенно позабыл свое раннее детство, меня в монашеской одежде, ту, которая так нежно ласкала его! Он, должно быть, не помнит, как его звали в раннем детстве. Если бы я знала его теперешнее имя!.. Послушай!.. Не встречала ли ты его случайно? Его русское, московитское имя было «Андрей Рябушкин», я ведь говорила тебе…

Анжелика сидела бледная как полотно. Она, мать, видела перед собой муки другой матери! Как можно это выносить? И… если Андре Рубо сумел бежать, значит, мать не объявит его наследником престола!.. Но… если его поймают… Кто поймает? Петр? София? Теперь оба станут охотиться за ним!.. Но нет, Анжелика не может вынести тоскливого взгляда матери, потерявшей сына!..

Анжелика поднялась с кресла.

– Ваше Величество! Из вашего рассказа я многое узнала и поняла. Поэтому я могу сказать вам то, что мне известно. Человек, которому удалось бежать, не является слугой моего сына…

Царица, казалось, уже поняла, какие слова сейчас услышит! Она вдруг порывисто встала с постели и тотчас вновь тяжело опустилась на перину.

– Да… – Анжелика почувствовала, с каким трудом дается ей это признание. – Да… этот человек не является слугой моего сына… Этот человек… Этот человек… – Глаза Анжелики встретились с мучительным взглядом черных, огромных, широко раскрытых глаз Софии… – Этот человек – ваш сын! – твердо произнесла Анжелика.

– Андрюша! – вскрикнула царица и рухнула навзничь на постель всем своим мощным телом, исполненным женской силы…

Мысли, странные, смелые, решительные, вихрем пронеслись в мозгу герцогини де Монбаррей. Она бросила быстрый взгляд на лежащую поперек постели царицу. Глаза Софии были закрыты, губы сжаты, большое полное лицо – бледно. Анжелика решилась склониться над бесчувственной Софией. Царица дышала ровно. И тут произошло неожиданное. Поступок, который совершила Анжелика, явился совершенно необдуманным и мог даже показаться едва ли не самоубийственным. Анжелика быстро оглянулась по сторонам, приметила широкую и длинную шаль, плотную, ковровую, расшитую парчовыми узорами, брошенную небрежно на стул. Анжелика схватила эту шаль и закуталась в нее, накинув на голову, шаль покрыла ее с головы до пят. Смутно мелькнула мысль о какой-нибудь теплой обуви… Но раздумывать было некогда. Анжелика уже бежала к двери. Бегом – в коридор, затем – вниз – по темной лестнице. Она едва не столкнулась лицом к лицу с несколькими женщинами. Мимо прошел слуга. Анжелика, охваченная энергическим порывом, двигалась уверенно и легко. Она шла, ни о чем не думая, сворачивая то в один коридор, то в другой, переставляя ноги со ступеньки на ступеньку… Несколько охранников с топориками на длинных древках не обратили на нее внимания. Сейчас она ни о чем не думала, все ее существо было охвачено лихорадочным стремлением к движению, к бегству!.. Но уже очень скоро она пришла в себя и подумала о том, что царица, вероятно, скоро очнется и тогда немедленно пошлет людей в погоню за Анжеликой! Странно, но на этой мысли сознание Анжелики не задержалось. Разум ее точила совсем другая мысль, совсем простая, мысль о том, где бы раздобыть обувь, пригодную для зимней московитской погоды. Но никакие варианты не приходили в голову!.. Она почти инстинктивно сознавала, что ускорять шаг нельзя, женщина, бегущая по дворцовым коридорам, деревянным лестницам и переходам, могла показаться подозрительной… Так, еще один поворот… и еще… и еще… Три или четыре стражника… Нет, все-таки три… Нет, четверо!.. Прошла мимо, думая только о том, что так и не раздобыла сапоги! Ноги ее обуты в домашние туфли – хорошая работа башмачника, даже, возможно, что и парижского. Но что же с ней будет, когда она очутится на улице. На улице? Как бы не так! Она ведь очутится на большом заснеженном дворе, и если выйти в калитку, то она увидит еще один двор… О, этот московитский лабиринт!..

Дальше все развернулось мгновенно и непредсказуемо. Этот стражник стоял спиной к ней. Как мало предусмотрительности у московитов! Петр жив и на свободе, а дворец Софии так плохо охраняется! Этак все разбегутся. Андре Рубо уже сбежал. А если сбежит Наталия, от Софии ускользнет возможность очень серьезного шантажа. Ведь теперь царица может потребовать от единокровного младшего брата лояльности, может пригрозить, потому что Наталия, любимая единственная сестра Петра, в ее руках. А если Наталия сбежит… Мысли, быстрые, лихорадочные, прервались. Анжелика, не раздумывая, бросилась на стражника. Это, конечно же, было нелепо и необычайно рискованно: бросаться с голыми руками на вооруженного мужчину. Но она ведь не думала, не рассчитывала. Она просто действовала! И, наверное, потому и победила! Маленькая, но победа!.. Она толкнула его что есть силы. На ее стороне было то, что он вовсе не ожидал нападения. И… он упал! Упал именно от неожиданности. Речь шла о ее жизни, о том, останется ли она в живых! В глубине памяти смутно шевельнулось воспоминание об Андре Рубо. В свое время она осуждала его. Теперь она понимала его очень хорошо! Она поняла, как совершаются неожиданные, нежданные убийства! У нее не было никакого иного выхода. Покамест стражник еще не опомнился, она резко выхватила из его ослабевшей от внезапного падения руки древко с насаженным топориком. Но этого было мало, мало! Упавший мог опомниться в любой миг! Она занесла над ним топорик. Она крепко сжала пальцами древко. Она ударила. Что есть силы. В шею. Его шея была закрыта воротом из какой-то плотноватой серой ткани. Она смутно испугалась, что не разрубит эту ткань топориком. Но ударила сильно, с размаха. И разрубила! Хлынула кровь. Клокотнуло в горле умирающего. Но ей некогда было об этом думать. Ей, женщине, склонной, в сущности, к милосердию, даже некогда было пожалеть убитого ею человека! Она жалела сейчас только об одном, о том, что одежда, верхняя одежда убитого, залита кровью. Одной рукой удерживала древко с топориком, другой поспешно стаскивала с убитого грубый кафтан. Надела на себя, натянула большой кафтан поверх шали. На голову надела шапку. Заметила, что убитый был русоволос. Пошла вперед. Но перед тем, как сделать первый шаг, ей пришлось оттолкнуть труп. Но не было времени раздумывать об этом! Анжелика шагала вперед. Тяжелая, мужская одежда, сделала ее шаг тяжелым. Теперь она особенно отчетливо понимала что идти надо медленно, торопиться не надо, не надо… Теперь она одета… Стоп!.. Кинулась назад. Тяжело нагнулась, стащила сапоги с ног мертвеца, размотала обмотки с мертвых ног… Нет, спешить все-таки надо! Быстро обулась, тяжелая одежда мешала. Снова двинулась вперед. Вот сейчас будет дверь, за дверью – заснеженный двор, нет, еще одна лестница… А! Вот и лестница! Анжелика спустилась. Темный узкий коридорчик. Она приостановилась, распахнула кафтан, плотно приладила шаль под кафтаном. Зашагала. Прислушивалась. Нет, не слышно звуков погони! Но почему? Быть может, обморок царицы более серьезен и опасен, чем показалось Анжелике? Но не возвращаться же! Скорее всего беспамятство Софии перешло в сон, такое бывает, Анжелика видала такое. Ах, как было бы хорошо, если бы София сейчас спала! Как было бы хорошо! Но, возможно, царица вот-вот придет в себя! Анжелика привычно протянула вперед руку, толкнула дверь. Дверь отворилась…