Монгольский хан Хулагу, прежде чем принять решение об осаде Багдада, вел переговоры с халифом и затребовал у своего окружения астрологический прогноз, закончившийся диспутом между астрологами. Дело в том, что среди мусульман считалось, и не без основания, что покушение на власть халифа самым неблагоприятным образом отразится на судьбе претендента. Предсказывали в этом случае и череду природных катастроф. Предостережения прозвучали из разных уст. Известно, что ответил халиф на предложение монгольского хана покориться и стать данником монголов. Халиф назвал себя Джахангиром (властителем вселенной), «владыкой моря и суши, кичась знаменем Магомета, ибо “здесь оно, — говорил он, — и ежели я сдвину его с места, погибнешь и ты, и вся вселенная”» (Киракос Гандзакеци. 60). Разумеется, это была яркая декларация, но игнорировать ее монгольский хан не мог.

Можно ли свести битву за Багдад к военной или религиозной акции? Поразительно, но факт, монголы не были настроены против ислама (мусульмане, разумеется, думали иначе). Если оставаться в системе координат любой из мировых религий, мы не найдем адекватный ответ на поставленный вопрос. Неадекватными ответами переполнены средневековые источники, как христианские, так и мусульманские. И все они настаивают на религиозном характере войны «неверных» с халифом. На самом деле потомков Чингис-хана интересовала политическая власть, а не высшие истины. Монгольские правители не терпели чьи-либо притязания на духовное главенство над миром. С позиции небесного мандата Чингис-хана халиф воспринимался как политический конкурент.

Халиф был обречен, поскольку, как преемник Пророка Мухаммада, был лидером мусульманского мира. О светской власти халифа пишет Киракос Гандзакеци: «Ему покорны были все султаны, исповедующие мусульманскую веру, — и из тюрок, и из курдов, и из персов, и из еламитов, и из других народов. Он был главным законодателем их государства, а они (султаны) по договору подчинялись ему и уважали его как родственника и соплеменника основоположника веры своей — первого лжеучителя их» (Киракос Гандзакеци. 59).

Битве мечей предшествовала космическая битва между Аллахом и Тенгри. Мусульманский мистицизм лицом к лицу столкнулся с монгольским имперским мифом, согласно которому деяниям хана покровительствует Вечное Небо. Хан оказался предусмотрительней халифа, поскольку пригласил на службу мусульманских астрологов. Астрологический прогноз преследовал единственную цель — дать возможность хану поступить в согласии с волей высших сил. Однако предсказание шести катастроф внушало серьезные опасения и грозило парализовать волю к победе.

Согласно «Сборнику летописей» Рашид-ад-дина, события развивались так: «Хулагу-хан совещался насчет того похода с государственными мужами и придворными сановниками. Каждый из них высказывал что-либо согласно своему убеждению, [Хулагу-хан] призвал звездочета Хусам-ад-дина, который сопутствовал ему по указу каана, чтооы избрать час выступления в путь и привала, и приказал ему: “Расскажи без лести все то, что видно в звездах”. Вследствие [своей] близости он обладал смелостью и решительно сказал государю: “Нет счастья в покушении на род Аббасидов и в походе войска на Багдад, ибо доныне ни один государь, который покушался на Багдад и на Аббасидов, не попользовался царством и жизнью. Ежели государь не послушает слов слуги своего и пойдет туда, произойдут шесть казней: во-первых, падут лошади и воины захворают, во-вторых, солнце не будет всходить, в-третьих, дождь не будет выпадать, в-четвертых, поднимется холодный вихрь и мир разрушится от землетрясения, в-пятых, растения не будут произрастать из земли, в-шестых, великий государь в тот же год скончается”. Хулагу-хан на эти слова потребовал доказательства и взял письменное свидетельство. Бахиши[32] и эмиры согласно сказали: “Поход на Багдад — само благо”. Затем [Хулагу-хан] призвал ходжу мира Насир-ад-дина Туей и посоветовался с ним. На ходжу напали подозрения. Он предположил, что его хотят испытать, и сказал: “Из этих обстоятельств ни одно не случится”. (Хулагу-хан] спросил: “Так что же будет?”. Насир-ад-дин ответил: “А то, что вместо халифа будет Хулагу-хан”. После этого (Хулагу-хан] призвал Хусам-ад-дина, чтобы он поспорил с ходжой. Ходжа сказал: “По общему признанию всех мусульман многие из великих сподвижников (посланника божьего Мухаммада) пали жертвою и то никаких бедствий не случилось. Ежели говорят, что это-де особое свойство Аббасидов, то ведь Тахир из Хорасана пришел по приказу Ма'муна и убил его брата Мухаммад-Ами-на, а Мутаваккиля при помощи эмиров убил сын, а Мунтасира и Му'тазза убили эмиры и гулямы и точно так же еще несколько других халифов были убиты рукой разных лиц и никакой беды не произошло”» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 39).

Знаменитый философ, математик и астроном Насир-ад-дин ат-Туси, нашедший покровительство у монгольского хана Хулагу, на первый взгляд оказался прав: ни одно из шести предсказанных звездочетом Хусамом бедствий не приключилось. И вопреки словам халифа, вселенная не погибла, чего не скажешь о самом халифе. Существуют несколько версий его насильственной смерти, всколыхнувшей весь мусульманский мир (см.: Жан де Жуанвиль. § 584–587; Марко Поло, с. 59; Киракос Гандзакеци. 60; Григор Акнерци. 14; Георгий Пахимер. 2. 24).

К Хулагу привели Сулейман-шаха, астролога багдадского халифа, и спросили: «“Поскольку ты был звездочетом и сведущ в злом и счастливом влиянии (звезд] небосклона, то отчего же ты не предвидел свой злой день и не посоветовал своему господину мирной стезею пойти к нам на служение”. Сулейман-шах ответствовал: “Халиф был самовластен, звезды не сулили ему счастья, а он не слушал советов доброжелателей”» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 43). Хулагу тоже не внял советам своего звездочета Хусама, хотя к его прогнозу отнесся со всей серьезностью.

Соперничество за Багдад предстает как попытка со стороны окружения халифа спасти духовный центр мусульманского мира, где ему противостоит стремление монгольского хана свести значимость халифа к нулю, с последующим уничтожением халифского рода и его символических прерогатив.

Современные историки обычно описывают внешний ход военных действий, а то, что происходит на ментальном уровне, просто теряется из виду. Видимо, это слишком тонкие материи, чтобы их можно было документировать привычным образом.

Скрытая от посторонних глаз сторона военного конфликта затрагивала глубинные мифологические основы жизни. Правитель и стоящая за ним военная группировка для достижения своих целей использовали весь набор средств, в том числе, и магический инструментарий. Этим обстоятельством объясняется наличие в окружении монгольского хана различных специализированных групп, в частности профессиональных астрологов. В их задачу входил прогноз ближайших событий и оценка конкурирующих прогнозов, вычисление благоприятного дня для начала тех или иных действий, расшифровка небесных знаков. Правитель был просто обязан учитывать кроме реальных факторов (численность и боеспособность противника, условия местности и прочее), волю Неба, или, говоря современным языком, вероятность случайных факторов. В тех случаях, когда мнения астрологов не совпадали, бремя окончательного решения лежало на правителе. И тогда ему на помощь приходили люди, обладавшие широким кругозором и богатым жизненным опытом, не верившие ни в силу заклинаний, ни во всевозможные магические ухищрения, ни в пророчества мистических концепций.