с рождения ребенка, смирившись со смертью жены и осознавая свой долг перед ней и сыном, отец уже с радостью смотрел на него[451]. Юрий Тынянов, вероятно, сообразуясь с описаниями подобных сантиментов, в своем романе «Пушкин» заставляет Сергея Львовича Пушкина почувствовать себя отцом только при рождении третьего сына, – Льва. «Он умилился и поцеловал Надежду Осиповну с чувством. Слезы текли по его лицу». В детскую комнату он не заглядывал, как многие отцы, «считая это для себя смешным и неудобным, ненужным»[452].

* * *

Роды проходили в спальне жены в присутствии акушерки, повивальной бабки, старших родственниц и, иногда, врача. Состав помощников менялся в зависимости от желаний женщины или ее мужа и отца.

Особенное отношение было к рождению детей в царской семье. Возле роженицы находились не только акушерка и врач, но и государыня – мать одного из супругов. Александра Федоровна, вспоминая о появлении на свет сына Александра, отмечала поддержку супруга. Когда им сказали, что родился мальчик, молодая мать почувствовала не только счастье, но и «ощутила нечто важное и грустное при мысли, что этому маленькому существу предстоит некогда сделаться Императором»[453]. За здоровьем женщин, носивших под сердцем великих князей, всегда следили личные врачи, тем более что по большей части беременности проходили с различными осложнениями[454].

* * *

Обычно на третий день после рождения ребенка крестили. В церкви имя новорожденного заносили в метрическую книгу, там же указывались его родители и крестные восприемники. Как, например, в метрической книге церкви Николы Явленного на Арбате в статье о родившихся под № 29 написано: «Августа двадцать четвертого числа, у живущего в доме Секунд Майора Загряжского Действительного Статского Советника Камергера Князя Александра Михайловича Горчакова и законной супруги его Марии Александровны, от первого его с нею, а ее второго с ним брака, родился у них сын Михаил, крещен 3 числа Сентября месяца, восприемниками были: Действительный Тайный Советник Камергер и Кавалер Князь Александр Михайлович Урусов и Полковница Елизавета Михайловна Обольянинова. Молитвовал имя нарек и крещение совершил приходской Священник Петр Алексеевич Беляев с причтом»[455].

В специальном «Руководстве к познанию правил общежития» говорилось, что приглашения на этот обряд восприемников следует делать заблаговременно, чтобы те успели подготовиться должным образом: крестный отец покупает малышу крест на ленте и платит священнику за совершение обряда, за свечи, купель и за прислугу церковнослужителям, а крестная мать привозит ризки (ситец, кисею, гарусную или шелковую материю) в подарок матери новорожденного, рубашечку и шапочку для ребенка и платок полотняный, шелковый или батистовый для священника[456]. Затем приглашали родных и знакомых. Следует также отметить, что если восприемником новорожденного от купели был император, то подарить малышу крестик должен был сам отец новорожденного. Обряд совершался во дворце, если августейшие особы лично присутствовали на нем[457].

В другом же сборнике рекомендаций, переведенном с французского языка, сказано, что крестному отцу следует нанять две кареты (если нет своих), а также преподнести подарки родительнице по ее вкусу, крестной матери – дюжину белых перчаток, а если она молодая девица, то еще и букет померанцевых цветов; засушенных в сахаре плодов на всех (не меньше 24 коробочек), несколько наполеондоров[458] кормилице и повивальной бабушке, еще денег священнику, дьячку, швейцару и на церковь бедным[459].

Крестными родителями могли быть люди, даже непосредственно не присутствовавшие на Таинстве. Так, восприемным отцом новорожденного Петра Аркадьевича Кочубея был его дед, князь Н. Г. Вяземский, а восприемной матерью – графиня М. Г. Разумовская. Но в храм они не приехали, и за Разумовскую была княгиня А. Н. Голицына, а за Вяземского – некто NN[460]. По метрической книге санкт-петербургского Исаакиевского собора значится, что у камер-юнкера В. П. Давыдова, надворного советника Коллегии иностранных дел, и супруги его Ольги Ивановны, урожденной княжны Барятинской, от первого брака родился в 1849 году 26 июня сын Сергей, который был крещен 5 июля. Крестным отцом был служивший в Черноморском флоте лейтенант князь Виктор Иванович Барятинский, а в лице его при купели находился адъютант Его Императорского Высочества государя наследника цесаревича князь Владимир Иванович Барятинский, крестной матерью – Олимпиада Владимировна Барятинская, супруга Анатолия Ивановича[461].

В рекомендациях по правилам светского обхождения указывается, что если кум и кума не знакомы, то следует их представить друг другу до начала обряда.

По окончании таинства, по установленным обычаям, повивальная бабка подносила вина – сначала священнику, потом куме и куму, которые поздравляли родителей ребенка и, выпив вино, клали на блюдо деньги в пользу бабки. После она подносила вино гостям и хозяевам, которые благодарили восприемников и также одаривали бабку деньгами. Если после крестин устраивали обед, то шампанское подносили за столом. После совершения обряда кум платил священнику и дьячку за купель и свечи.

Иногда кум, кума и знакомые дарили матери малыша золотые монеты – «на зубок».

Через 6 недель (40 дней) после родов мать малыша, по принятии очистительной молитвы, делала вместе с ребенком визит куме, которая «подпоясывала новорожденного» и делала ему подарок[462]. Отец ребенка также делал визит крестным родителям.

* * *

Императоры нередко бывали посажеными родителями на свадьбах своих придворных, затем – восприемниками их детей. Баронесса Прасковья Григорьевна Розен писала, что на свадьбе ее родителей (барона Г. В. Розена и фрейлины Е. Д. Зубовой) Александр I с супругой присутствовали именно в роли посаженых отца и матери. После император крестил их первенца, императрица – второго ребенка. Показывая свое особое расположение к этой семье, император снова воспринял от купели их первую дочь, Лидию, на квартире Розена. И после смерти Александра I эта семья продолжала пользоваться особым расположением царских особ: Николай I присылал цветы и фрукты Елизавете Дмитриевне, играл с детьми, которых часто возили составить компанию в играх великих княгинь. Эта дружба продлилась на долгие годы[463].

Кстати сказать, император Николай Павлович тоже не забывал своих крестников. Из-за разъездов он заочно стал крестным отцом Федора, сына А. Ф. Львова (композитора, автора гимна Российской империи). Государь как-то приехал к нему, взял на руки ребенка, качал его и нянчил как своего, а когда кормилица уронила пеленку, то поднял и подал ей. После этого посещения с Алексеем Федоровичем стали более обходительны и почтительны при дворе.

Таким образом, церковный обряд крестин объединял дворянское сословие, а так как практика эта была одинакова для всех христиан, то крестины становились и элементом, скрепляющим все православное общество… Если крестными родителями