Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был янтарь, в котором застыла золотая бабочка-комета: редкая бабочка из мангровых лесов к югу отсюда, у которой крылья внизу заканчивались двумя длинными хвостами.
— Повторял себе то, что ты говорил мне, — пояснил Лионай. — «Если ты учился у меня, в бою ты не сдохнешь». И не сдох, чёрт возьми, даже когда меня взяли в кольцо два десятка головорезов проклятого Пустынного Змея. Я в первый раз взглянул в глаза Схаалу — меня истыкали, как мишень на стрельбище, и до сих пор не знаю, как выкарабкался. Потом понял, что обязан тебе всем за эту фразу. Поэтому вот — трофей.
И он вручил ему брошь.
Морай подкинул её на руке — она была тяжёлая. Кусок янтаря занимал по меньшей мере половину ладони.
— Какова прелесть, — сказал он и вскинул голову, глядя в тёмные глаза Лионая с усмешкой. — Ты знаешь, что трофей — это мечи и щиты, знамёна и артефакты поверженных врагов? Какую наложницу ты убил ради этого «трофея»?
Лионай не обиделся и парировал:
— Я подношу те подарки, что отвечают моему чувству прекрасного, а мечи и щиты у тебя и так есть.
— Ладно, — Морай положил брошь в карман и улыбнулся. — Спасибо.
Неподалёку громыхнула баллиста, которая сошла с опоры, и оба обернулись, чтобы посмотреть, как солдаты с криками заталкивают её на место.
— Битва — наша мать родна, — протянул Лионай задумчиво. — Этот звенящий воздух перед боем — то, для чего мы родились. И всё же такие сражения — то, что вызывает во мне недоумение.
— Из-за чего?
— Из-за драконов, Морай. Огромные звери, короли воздуха, полные противоречий, удивительные существа, что по какой-то причине иногда решают связать свою судьбу с людьми, — он всмотрелся в затянутый облаками горизонт, словно ожидая увидеть там юркого зелёного Наали. — Они имеют вид хладнокровных — чешуйчатые, как ящеры — но их кровь горячее, чем лава в жерле вулкана. У них шесть конечностей с учётом крыльев, а не четыре, как у всех. Они покрыты перепонками — и одновременно гривами, роскошными, как у редких жеребцов. Они с лёгкостью уничтожают города и армии, не ставя людей ни в грош; но с некоторыми заключают союзы, которые превыше всего на свете. И когда они дерутся меж собой ради интересов двух мелких лордов — это то же самое, как когда кто-то подтирается поэмами века Гагнаров.
— «Мелких лордов», — возмутился Морай и уставился на него с вызовом. — Оборзел ты, дорогой мой.
Но Лионай имел до странного лиричное настроение и даже не попытался изобразить извинения. Он продолжал смотреть на Морая глазами ученика, что понял, как владеть мечом, но ещё не понял, для чего проливать им кровь.
Морай положил руку ему на плечо и сказал:
— Драконам безразличны цели войны, — пояснил он. — Они сцепляются ради большего. Каждый — для чего-то своего. Скара обожает добрую драку, подобно Мордепалу; и с куда большим удовольствием пирует телами солдат, а не связанных рабов. Наали — благородная натура, и по своей драконьей морали он желает мстить тем, кто причинил вред его стае, как я. У каждого из драконов есть что-то, что заставляет их гореть внутри — то, зачем они поднимаются в небо. Какие-то из этих целей отзываются нам, людям, и тогда есть шанс на лётный брак. А какие-то — нет, и такие драконы остаются нам непонятны. Но они прекрасно живут и без нас. Это мы, Лионай, меряем свои победы числом поверженных врагов. А они пылают, как огонь, что разгорается ярче, когда его тронет благоприятный ветер. И всё.
Лионай посмотрел на него с недоверием. Но Морай никогда по второму разу не объяснял.
— Я понимаю… — произнёс златокудрый рыцарь и положил ладонь поверх его руки. — …но всё равно я ожидаю массу противоречивых чувств, когда увижу вашу дуэль в небе.
— Любуйся ею, — ответил Морай. — Битва — мать родна не только для нас, но и для Скары. Ты увидишь его в расцвете сил — счастливым; чего ещё хотеть?
Маргот отстранился, раскочегарив себя собственными речами. Он хотел в бой. Лионай воскликнул ему напоследок:
— Командиры правы, берегись их баллист! Мы насчитали сорок болтомётов разных модификаций!
«Знаю», — подумал Морай и присвистнул. Скара, что ожидал его прямо под стеной, отвлёкся от пожирания заплутавшего адъютанта и поднял голову. — «Но мы не загнанная в овраг кабарга, чтобы нас можно было так просто подстрелить».
6. Низкое небо битвы
Ещё на полпути по лестнице Морай ощутил передавшееся ему жгучее нетерпение Скары, зудящее в пальцах. Он заулыбался и взбежал вверх по подставленной лапе дракона. Уселся в основании его гривы — и вновь почувствовал себя живым.
Чешуйчатая махина зарокотала под ним. От этого низкого звука ноги дребезжали по обоим бокам его холки. Скара покачивался, перешагивая через бочки с порохом, и сопел.
Небо ждало их.
— Ну, пора бы смутить наших безупречных врагов, — тепло улыбнулся Морай и погладил Скару по шее. Это прозвучало так нежно, что дракон даже не понял, что это призыв вверх. Но маргот прикрыл глаза, сосредоточился и представил себя высоко над вражескими порядками.
Скара тут же отозвался. Сделав хриплый вздох, он распахнул крылья. Пружиной вскочил на стену. И с неё сорвался, будто снаряд с тетивы, прямо вверх. От крыльев его разлетелись в стороны зазевавшиеся стрелки, и вода во рву реки Слезливой расплескалась по укреплениям.
Воздух взревел в ушах. Морая вдавило спиной в ребро шипов Скары у того на загривке. Маргот намотал руки на гриву и привычным усилием мышц удержался в прямом положении. Он вытягивался вперёд вдоль драконьей шеи, словно всадник на скаковой лошади, и прижимался прямо к гребню гривы, чтобы не бороться с могучим потоком воздуха.
Протяжный лосиный клич исторгся из груди Скары. Дракон знал пестроту военных шатров, вожделел блеск брони и обожал мельтешащих внизу людей. В нём закипало хищное счастье — и оно охватывало и седока.
В общей сложности около двух тысяч солдат оказалось выведено в бой. Внизу мелькали разноцветные плащи, трепались на ветру гербовые стяги, суетились собранные по тревоге подразделения. Скара вороном сделал вираж над пятнистой поляной атакующих; и они с Мораем разглядели драконов.
Наали, как всегда, терпеливо ожидал своего лётного супруга у лазурно-золотого шатра марпринца. Отсюда он казался зелёного цвета кошкой, что тут же взъерошила загривок при виде врага в небе.
Однако подле него был и второй дракон. Морай с любопытством всмотрелся в него: это был крепкий