в разной степени обнаженности, изгибы и мускулы, члены, киски и груди, стоны и вздохи, шлепки хлыстов и флоггеров. Большинство связанных сабмиссив — женщины, но по крайней мере есть один мужчина прикованный наручниками к одной из Х-образных конструкций, без рубашки, с расстегнутыми штанами и свободно торчащей эрекцией, стонет и истекает спермой, когда женщина, закутанная в красный латекс рядом с ним, шлепает его по тугим яйцам хлыстом для верховой езды, а толпа собирается, чтобы понаблюдать за его страданиями… или удовольствием, очевидно, потому что он тверд как скала.

Я никогда в жизни не чувствовала себя такой шокированной. В комнате внезапно становится удушающе жарко, мои бедра сжимаются вместе, когда я понимаю, что ужасно возбуждена. Это меня не заводит, твердо говорю я себе. А если и так, то не потому, что я считаю такое поведение сексуальным, а потому, что это буквально как оказаться прямо сейчас в центре порнофильма, в комнате пахнет охренительным сексом, и я не виновата, что возбуждена.

— Сирша? — Голос Коннора прорывается сквозь пелену возбуждения и головокружения. — Ты в порядке?

— Я… — Я поднимаю руку к голове, чувствуя, как комната немного кружится, слишком большая сенсорная перегрузка. — Я просто…мне нужен перерыв.

— Ты хочешь уйти? — Он выглядит почти обеспокоенным, в его голубых глазах теперь нет никакой насмешки. — Сирша?

Я не отступлю.

— Нет, — говорю я так твердо, как только могу. — Нам не обязательно уходить. Мне просто…нужен перерыв.

Коннор поджимает губы, глядя на меня сверху вниз размышляя.

— У меня есть отдельная комната наверху, которую я снимаю бессрочно для своего исключительного пользования. Ты хочешь подняться туда?

Я моргаю, глядя на него, позволяя этому на секунду осмыслиться. Хотя я знаю, что это нелепо, я чувствую внезапную горячую вспышку ревности при мысли о том, что у него есть комната, где были другие женщины с ним, позволяющие ему делать…

Слева от меня эхом раздается удар хлыста по плоти, и я вздрагиваю.

— Да, — быстро отвечаю я. — Давай поднимемся туда.

Коннор улыбается, его голубые глаза светятся каким-то лукавством, о котором я не осмеливаюсь слишком пристально думать. Он указывает на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Сначала дамы, — галантно говорит он. — Я поймаю тебя, если ты упадешь в обморок.

Я бросаю на него холодный взгляд, резко поворачиваюсь и шагаю в том направлении так быстро, как только позволяют мои сапоги на высоком каблуке.

— Я не собираюсь грохнуться в обморок, — коротко говорю я ему. — Это просто все… слишком много.

Коннор пожимает плечами.

— Ты просто выглядишь немного бледной, вот и все.

Я хмуро смотрю на него.

— Неужели каждая женщина, которую ты приводишь сюда, просто бросается с головой во все это?

Он ухмыляется.

— Сирша, обычно я не развлекаю девственниц. Мало того, что любая женщина, которую я привел бы сюда, "с головой окунулась бы" в занятия, как ты выразилась, но и я бы, вероятно, прямо сейчас начал сходить с ума тоже.

Я рада, что он не может видеть моего лица или того, как при этом у меня подскакивает пульс к горлу, а лицо снова заливается краской. Мысль о Конноре у меня во рту, о том, как я пробую его на вкус, впервые опускаюсь на мужчину, и это он моя гребаная фантазия, вызывает у меня головокружение. Он, наверное, посмеялся бы над моей неопытностью, говорю я себе, но не могу выбросить эту мысль из головы, пока мы поднимаемся по лестнице. В какой-то момент мне придется это сделать, не так ли? Он наверняка захочет этого от меня, после того как мы поженимся…

Или нет?

В этот момент я понимаю, как мало на самом деле знаю о том, чего Коннор ожидает от меня лично в постели. Захочет ли он просто быстрого траха в миссионерской позе, достаточного, чтобы я потенциально забеременела, в то время как все остальные удовольствия предназначены для других женщин? Он не то, чтобы требует, чтобы я когда-нибудь наслаждалась этим, он сказал мне, что я могу искать любое удовольствие, какое захочу, с другими мужчинами, если буду осторожна, но мысль о том, что я никогда не испытаю ничего подобного с Коннором, заставляет мою грудь болезненно сжиматься, хотя я знаю, что этого не должно быть.

Боже. А если он не захочет меня…

— Вот мы и пришли. — Коннор подводит меня к большой, окованной железом деревянной двери в каменной стене, откуда открывается вид на весь мир, как будто мы входим в спальню в замке. Я с трудом сглатываю, реальность ситуации, в которую я себя загоняю, поражает меня заново.

Я иду одна в отдельную комнату. В секс-клубе. С Коннором Макгрегором. Мой отец убил бы меня, если бы узнал. Буквально.

Я должна уйти.

Коннор достает из кармана большой металлический ключ, и я чуть не расхохоталась от помпезности всего этого, и от нелепости, но все, что я делаю, это смотрю, как он вставляет ключ в замок и поворачивает его, открывая дверь, чтобы я могла войти первой, если захочу.

Его голубые глаза встречаются с моими, в них явный вызов.

— Ну что, Сирша? Ты заходишь внутрь?

14

СИРША

Я, честно говоря, не знаю, чего я ожидала. Может быть, какого-то подземелья со свисающими с потолка цепями, но это не то, что я вижу, когда вхожу в комнату, мое сердце бешено колотится.

Во-первых, тут есть настоящая кровать. Она большая, железное изголовье кровати у дальней стены, каменной, как и все остальные в клубе, с железной люстрой над ней. Она покрыта толстым красным бархатным одеялом и завалена подушками, и я так поражена этим, что мне требуется мгновение, чтобы оглядеть остальную часть комнаты.

Когда я это делаю, я снова чувствую, как мое сердце подскакивает к горлу.

У одной стены стоит мягкая скамья с кожаными манжетами на концах. Рядом с черным лакированным шкафом, вдоль другой стены, расположена одна из тех Х-образных конструкций, выполненных из блестящего красного дерева. Пол из гладкого камня местами покрыт плюшевыми меховыми ковриками, например, перед красным бархатным креслом с подголовником и подушкой с кисточками поверх того же коврика. Я чувствую, как мое лицо заливается краской, когда я представляю, почему моя подушка лежала бы перед стулом.

Я поднимаю глаза и вижу металлическую решетку, прикрепленную к потолку, с которой свисают наручники, и с трудом сглатываю. Я поворачиваюсь к Коннору, мое сердце бешено колотится, и мне достаточно одного беглого взгляда на него, чтобы увидеть, что он уже возбужден, его член напрягается спереди под темными джинсами, когда он смотрит на меня своим проницательным голубым взглядом.

— Ну что? — Его рот юмористически кривится в сторону. — Что ты