– Мы здесь не за мелкими скупщиками краденого, – ответила Фатима.

– Мелкими? Говорят, здесь находится штаб Сорока леопардиц. Эти дамы не мелочь воруют. Сама помнишь, когда мы выбирались сюда последний раз, у меня было оружие посерьезнее. – Рука в белой перчатке коснулась рукояти деревянной дубинки, висящей на боку.

– Никакого огнестрела, – повторила Фатима. – Мы имеем дело с людьми. А не с легионом плотоядных гулей. – Агент подавила дрожь, пробравшую ее от воспоминания предыдущего визита на Кладбище, когда она расследовала махинации безумного ангела.

Асим снова хмыкнул, его пышные усы нервно дернулись – у него, без сомнения, тоже остались яркие впечатления от того дела.

– Надеюсь, ты права. – Он указал подбородком в сторону. – Потому что это не наполняет меня уверенностью.

Следователь перевела взгляд вслед за его жестом к скоплению самодельных хижин посреди могильных камней и мавзолеев. Где-то неподалеку в небо уходил яркий свет, озаряя крыши. Фатиме это напомнило уличный ночной рынок. Вот только в Городе Мертвых не было ночных рынков. А экзальтированное скандирование и то и дело прорывающиеся выкрики не походили на перебранку между покупателями и продавцами.

– Все на месте?

Асим оглянулся, проверяя своих людей. Полицейские выгрузились из фургонов и выстроились в два ряда плечом к плечу. Он нахмурился:

– Мне кажется, у вас появилась компания.

Фатима обернулась, не понимая, – и увидела, что кто-то торопливо шагает сквозь строй полицейских. Хадия? Новенькая подошла к ним, несмотря на быстрый шаг, ее дыхание оставалось ровным.

– Что вы здесь делаете? – спросила Фатима. – Что-то случилось?

– Ничего не случилось, – покачала головой Хадия. – Просто я ваша напарница. – Она улыбнулась, но в ее словах сквозило напряжение.

– Я напрямую запретила вам здесь появляться!

– Я знаю. – Хадия перестала улыбаться. – Только не могу подчиниться. То положение, которое вы зачитали, где говорилось о приказе рекруту оставаться на месте. Его не существует. Вы его придумали.

Фатима почувствовала, как ее лицо наливается жаром. За ее спиной остальные агенты министерства прятали улыбки.

– Ты придумала положение? – усмехнулся Хамид. – И оставила ее с Онси?

– Он знает министерский устав наизусть, – подтвердила Хадия. – Я мельком упомянула ваше положение, и он немедленно меня уведомил, что ничего подобного не существует. Так что я запрыгнула в полицейский фургон и отправилась на место. Где я должна находиться.

– Я это сделала ради вашего же блага, – проворчала Фатима. – Здесь может быть опасно.

– Я понимала, что могу заниматься опасными вещами, когда поступала в академию, – резко возразила Хадия.

– Вам обоим нужна минутка на обсуждение? – откашлялся Асим.

– Нет. – У них не было времени. – Хадия, вы со мной. Если дело обернется плохо, отступайте за полицейскую линию.

– Я могу за себя постоять…

– Как? Голыми руками? – Фатима повернулась к Асиму, стараясь не давать волю вскипающему раздражению. – Мы готовы? – Инспектор посмотрел на них, затем кивнул. – Тогда хорошо. – Она расправила плечи, натянула котелок и взмахнула тростью. – Пошли.

По узким улочкам Кладбища маршировала небольшая армия. Фатима шагала во главе вместе с Асимом – а теперь и Хадией, – Хамидом и другими агентами по бокам. За ними следовали полицейские. По меньшей мере сорок человек. Асим хотел больше, весь личный состав, чтобы оцепить собрание. Но Фатима не согласилась. Они и без того атаковали людей посреди ночи. Не стоило усугублять ситуацию больше чем нужно.

Не все жители эль-Карафы собрались на митинг. Они сидели у окон и на ступенях, наблюдая, как процессия извивается между каменными гробницами и могильными камнями, иногда пригибаясь под бельевыми веревками и обходя кирпичные печи. Большинство смотрело на них без выражения. Некоторые волновались. Одна женщина в панике начала выкрикивать «йа лахи!»[55], когда они проходили мимо. Остальные, однако, провожали их тяжелыми взглядами. Несколько раз доносились проклятия.

– Я упоминал, что в этих трущобах не слишком-то любят полицию? – осведомился Асим.

Фатима в этом не сомневалась. Судя по отчетам, которые она видела, у них были на то причины. Марш продолжался в относительной тишине, только звуки впереди становились все громче по мере того, как они приближались. Раздавались одобрительные выкрики. И кто-то выступал с речью. Она сумела разобрать несколько слов, эхом разнесшихся по узким проходам некрополя. Но лишь когда они выбрались из леса зданий, Фатима вполне сумела оценить происходящее.

Пустырь заполняла толпа. Еще больше людей стояли или сидели на зданиях, поднимавшихся с другой стороны. Фатима ожидала большого скопления. Но здесь собралось несколько сотен. Куда больше, чем на предыдущем митинге. Повсюду были развешаны газовые лампы, и их сияние разливалось по всему пустырю, который напоминал амфитеатр под открытым небом или оперу. Сценой служил огромный мавзолей. Его зубчатые стены когда-то, вероятно, были гладкими, однако теперь глинобитные кирпичи покрывали многочисленные трещины. По бокам возвышались деревянные леса, кто-то ремонтировал постройку. Сооружение венчал грандиозный грушевидный купол, всю поверхность которого декорировали высеченные узоры, а верхушку венчал полумесяц. Прямо у купола, на открытом пространстве, где мерлоны в виде сот рассыпались, стоял оратор.

Фатима нахмурилась. Это был не мужчина в золотой маске. Кто-то другой – в синей галабее и белом тюрбане. Он воздел руки в воздух, выкрикивая в ночь: «…и я видел своими глазами, как совершались чудеса! Он призвал созданий из бездымного огня и уничтожил чужаков! Когда-то я помогал им в воровстве и осквернении! Но он направил меня на истинный путь! Он вернулся, чтобы мы узрели и познали истину! Он вернулся, чтобы учить нас, как делал прежде!»

Новые крики слились в оглушающий рев.

– Это кто? – спросила она, склонившись к Асиму.

– По нашим сведениям, перед каждым появлением самозванца выступают подобные люди. Они рассказывают о том, что, по их утверждениям, совершил аль-Джахиз.

– Свидетели, – добавила Хадия.

Фатима была знакома с этим титулом. Говорили, что когда настоящий аль-Джахиз ходил по улицам Каира, ему часто предшествовали мужчины и женщины – свидетели его учения и чудес. Самозванец по-настоящему серьезно изучил вопрос.

Рев толпы усилился. На крышах люди стояли в ожидании. Мужчина на мавзолее уже кричал, хотя только обрывки его речи пробивались сквозь гул толпы: «…Путешественник между Мирами! Отец Загадок! Познавший Потаенное!..»

Асим произнес что-то, что невозможно было разобрать. Но внимание Фатимы было приковано к вершине мавзолея. Оратор закончил и отступил в сторону. Она почувствовала, как напряглись мышцы ее тела, когда на сцене появился человек в золотой маске.