Мама с плохо скрываемым ликованием прочла гнусные разоблачения Джека Кавендиша, потом радостно изучила статью Пандоры. В три часа пополудни прибыли Иван и Таня Брейтуэйт — с посеревшими лицами.

Иван сразу двинулся к маме.

— Полин, дорогая, я все рассказал Тане. Пришлось так поступить, прежде чем «Новости мира» сделали бы это за меня.

Мой отец, этот болван несчастный, тут же встрял:

— А что ты рассказал Тане?

Сердце мое перестало биться.

Иван, как всегда аккуратно одетый, прошагал к моему пижамному и небритому родителю и проникновенно сказал:

— Прости, что вынужден тебе это говорить, Джордж, но я без памяти от твоей жены.

Я тоже подошел к отцу и коснулся его плеча. А Пандора заключила в объятия свою мать.

Я наблюдал за лицом отца: он мучительно осознавал, что его жена влюблена в другого, и этот другой — Иван Брейтуэйт, лучший друг семьи.

Новый Пес украдкой вышел из комнаты и взгромоздился на бордовую подушку — видимо, понимал свою подлую роль в этой трагедии.

Таня высвободилась из объятий Пандоры, расправила на бедрах длинное свободное платье и сказала дрожащим голосом:

— Иван, я хочу, чтобы ты до вечера покинул и мой дом, и мой сад.

— Папа, как ты мог так поступить с мамой? — закричала Пандора.

А Иван ответил просто:

— Любовь пленила нас первого мая, и с тех пор мы ее счастливые узники.

Поникшие любовники обменялась страстным взглядом.

Меня чуть не вырвало. Ивану бы любовные романы писать.

Отец сел и закурил «Ротманс». Ширинка на его пижамных штанах была расстегнута. Трусов он не надел. Я поспешно загородил его.

— Пойдем со мной, дорогая, — сказал Иван маме.

Мама взяла косметичку, и они удалились.

Я смотрел, как они пробиваются через газетчиков, столпившихся у ворот. Мальчишка с чипсами все еще не ушел и по-прежнему пялился на наш дом.

Воскресенье, 17 августа

Как же много требуется времени, чтобы написать коротенький абзац. Мы с Пандорой просидели до 5 утра, составляя следующий текст, который Аластер Кэмпбелл одобрил в 6 утра.

Пандора Брейтуэйт, член парламента от Эшби-де-ла-Зух, и Адриан Моул, знаменитый шеф-повар, с удовольствием извещают, что весной состоится свадьба миссис Полин Моул и мистера Ивана Брейтуэйта (бакалавра искусств).

Пандора (30 лет): «Я волнуюсь за них».

Адриан (30 лет): «Иван — замечательный человек, я воистину счастлив».

Свадьба состоится в замке Эшби-де-ла-Зух, где ныне проводятся церемонии бракосочетания. Комментариев со стороны миссис Тани Брейтуэйт и мистера Джорджа Моула получить не удалось.

Понедельник, 18 августа

Говори после этого о юдоли скорбей! Достоевский, в этот день тебе следовало быть здесь, на Глициниевой аллее.

Вторник, 19 августа

Мама позвонила из мотеля «Почтовая станция», что в двух милях отсюда, и сообщила, что они с Иваном сегодня вечером возвращаются.

Среда, 20 августа

Произошел невероятный, ужасный, скандальный переворот. Мама с Иваном живут здесь на Глициниевой аллее, а отец и Таня живет там , на Вязовом проспекте. Я в совершеннейшей ярости оттого, что все вершилось за моей спиной.

— Как ты могла отправить папу, больного человека, жить с этой горгоной Таней Брейтуэйт? — спросил я у мамы.

А она ответила:

— Не суй свой нос не в свое дело.

Уильям уже признал Ивана членом нашей семьи. Иван подкупил его развивающей книжкой с движущимися картинками. Отец не должен об этом узнать. Это его сразит.

Четверг, 21 августа

Сегодня Найджел пробился сквозь свору журналюг и нанес нам визит. Смелый поступок с его стороны: все, кто подходит к дому, рано или поздно попадает в региональное телевидение («Мидландс сегодня»). Тони Блэр прислал Пандоре письмо (частное) с выражением поддержки:

Дорогая Пандора,

Мы с Чери хотим тебе сказать, сколь высоко ценим твой вклад в успех Лейбористкой партии.

Мы молимся о том, чтобы твои нынешние личные и семейные передряги благополучно остались позади, и ты продолжила свое служение округу Эшби-де-ла-Зух.

Искренне твой,

с любовью

Тони

Я никогда-никогда не привыкну к виду агрессивно топорщащейся зубной щетки Ивана Брейтуэйта. Никогда, даже через миллион лет!

Лысая отцовская щетка все еще стоит на своем обычном месте — в кружке с изображением рыбки — вместе с пастой для курильщиков.

Рози никак не возьмет в толк, почему папа не избил Ивана и «не засунул этому мерзавцу тюбик в его ё… нос».

Пятница, 22 августа

Сегодня в нашу дверь постучалась репортерша Грейси Болл и попросила интервью у «Полин и Ивана». Я какое-то время потрепался с ней о писательском искусстве. Упомянул, что написал роман «На птице». Она сказала, что не прочь почитать его. А когда я расслабился, репортерша исподтишка проникла в дом и застукала маму с Иваном за кухонным столом, где и взяла их в оборот. Убеленные сединами похотливцы держали друг друга за руки и охотно признавались Грейси в своем грехе.

Суббота, 23 августа

Я набрался мужества, пробился через толпу репортеров и поехал на Вязовый проспект. У ворот дома Брейтуэйтов, выполненных в грубовато-деревенском стиле, топтались три курильщика. У одного из курильщиков (женского пола) болтался на шее фотоаппарат. Как только я вышел из машины, репортеры завопили:

— Адриан! Адриан!

Я проигнорировал их и двинулся по дорожке к входной двери. От меня не укрылось, что ставни и жалюзи наглухо закрыты. Я стукнул в дверь медным молоточком в виде головы льва. Отец крикнул из-за двери:

— Проваливай!

Я приподнял крышку почтового ящика и крикнул в ответ:

— Это я — Адриан!

После чего заскрежетали засовы и заскрипели замки. Дверь отворилась ровно настолько, чтобы впустить меня внутрь. Отец с Таней Брейтуэйт стояли в просторном холле, лица у них были весьма бледные.

— Проходи на кухню, — пригласила Таня. — Я сварю кофе.

Она вела себя так, словно никаких катаклизмов в последние дни и не произошло.

В кои-то веки я не мог найти слов. Да и что я мог сказать этим двоим? Еще неделю назад они считали себя благополучными семейными людьми; а теперь об их рогоносном статусе трубят всей нации. Мы сидели в кухне за огромным сосновым столом. Отец пододвинул к себе блюдце, полное окурков и пепла. Он закурил сигарету. Таня замахала перед лицом рукой.