Бриджи побледнела так же, как и Барбара.

– А если я обо всем расскажу Дэну? – ледяным тоном спросила она.

– Ты добьешься только того, что я уйду от него.

– И оставишь детей?

– Да, и детей тоже, – ответила она тихо, но твердо, после минутного колебания.

Барбара покинула свою опору – стул и стояла теперь в центре комнаты, как воин в открытом поле, приготовившийся принять бой. Они с ожесточением смотрели друг на друга.

– Ты считаешь, что Майкл ради тебя оставит мать, калеку-жену и… дочь? – нарушила молчание Бриджи.

Барбара не спешила с утверждением: «Да, конечно, обязательно». Только после паузы она ответила:

– Он сделает это, если я попрошу. Ради меня он пойдет на все.

– А я в этом не уверена, – возразила Бриджи. – Я знаю Майкла Радлета лучше, чем ты. Его мужественный вид еще ни о чем не говорит. Он и в юности не отличался силой воли. И сомневаюсь, что за несколько лет в нем что-то сильно изменилось. Если бы его любовь к тебе была по-настоящему сильной, он бы не подчинился матери. Тогда на его пути стояла одна преграда – его мать, а теперь их целых три: жена, дочь и… мать. Поэтому я, на твоем месте, не стала бы рассчитывать, что он чем-либо пожертвует ради тебя. Вот на тайные свидания он будет ходить с удовольствием. Меня всегда поражала в нем одна черта: он хочет съесть пирог, но чтобы тот одновременно остался цел.

– Ты говоришь это потому, что злишься, а сама понимаешь, что это неправда. Ты же совсем не знаешь Майкла.

– Барбара, ты неглупая женщина и должна сознавать, что я права. Но мы не станем обсуждать дальше его характер, поговорим о Дэне. Никогда не думала, что мне придется говорить тебе это. Но тем не менее, он для тебя слишком хорош. Ты злоупотребляла его чувствами и женила на себе. Да, да, именно это ты и сделала. – Бриджи жестом остановила попытку Барбары возразить. – Ты побудила его жениться на себе, в какой-то степени, как ты мне говорила, не прибегая к нечестным средствам. Ты так стремилась уйти от меня. И можно только догадываться, какой скудной была твоя плата ему. Ты можешь возразить, что родила ему сыновей, но ребенок может родиться и без любви, от равнодушия или насилия. Нам с тобой это хорошо известно, верно? Они смотрели друг на друга с побелевшими от гнева лицами.

В детской воцарилась тишина, но воздух, казалось, дрожал от кипевших страстей.

– Ты надеешься держать Дэна в неведении?

– Именно так, потому что в своем неведении он счастлив. Если я уйду, это станет для него трагедией. Мы говорили об этом с Майклом. Мы никому не хотим причинить боль, но мы также нужны друг другу. Мы ведем себя осторожно, и дальше все останется в тайне… Вот теперь решай. Если ты о нас расскажешь, многим станет хуже, а если оставишь все, как есть, плохо не будет никому. Все зависит не от меня, а от тебя.

Бриджи тяжело закашлялась, к горлу подкатил ком. Ей казалось, она вот-вот задохнется. Бриджи стало ясно, что победа досталась Барбаре.

Кашель утих, Бриджи взглянула на Барбару, на лице которой не отразилось ни стыда, ни раскаяния. И в этот момент, впервые в жизни Бриджи почувствовала к ней ненависть. Ей не приходилось раньше испытывать это чувство, потому что она привыкла сдерживать эмоции. Некоторые люди ей не нравились, были такие, к которым она относилась с пренебрежением, а людей, подобных двоюродной сестре Гарри, Флорри, она презирала. Но сейчас она чувствовала ненависть, и к кому? К своей дорогой Барбаре. При этой мысли Бриджи ощутила, как постепенно ее охватывает слабость, словно она заболела.

Женщина встала, хорошо сознавая, что следующие ее слова разорвут последнюю нить, связывающую ее с единственным человеком, которого она считала родным. Барбара не стала бы ей роднее, даже если бы была ее собственной дочерью. И снова, как это случалось в ее жизни не раз, Бриджи ждала тоска и мрак одиночества. Конечно, ее будут навещать дети Гарри: Кэти, Дэн и Джон, но она не видела в них близких людей. Родной для нее была только Барбара.

Она направилась к двери, но на полпути остановилась.

– Я нарушаю слово, которое дала моему дорогому мужу, и буду за это отвечать перед своей совестью. Но я вынуждена пойти на такой шаг ради Дэна и детей. Хочу добавить, что не желаю поддерживать с тобой никаких отношений. У Дэна могут возникнуть вопросы, поэтому я буду тебе очень обязана, если ты в дальнейшем воздержишься от визитов ко мне без сопровождения мужа.

Последний прощальный обмен взглядами, полными невыразимой душевной муки и Бриджи скрылась за дверью.

Барбара оцепенело смотрела на дверь, потом голова ее упала на грудь, она закрыла лицо руками и в отчаянии зарыдала, привалившись к стене.

– Ах, Бриджи, Бриджи, но почему ты не захотела меня понять? Это же так просто. Я ничего не могу поделать, это сильнее меня.

Постепенно она успокоилась, расправив плечи и вытерев слезы платком, она пригладила волосы. Взявшись за ручку двери, Барбара подумала: «Слава Богу, я взяла верх».

Теперь она могла встречаться с Майклом и дальше, но ей становилось не по себе, когда она думала, что ей когда-либо придется объясняться с Дэном, если правда все же откроется. Боль и страх переплелись с угрызениями совести.

Период с 1890 по 1893 год не был отмечен особыми событиями ни в семье Беншем, ни в мире.

Англия крепла и процветала. Особенно успешно развивалась торговля. Конечно, некоторые заявляли, что Лорд Солсбери выжил из ума, уступив немцам остров Гельголанд. Разве он не знал, что у них на уме? Германия спала и видела, чтобы подвернулся случай бросить вызов морскому превосходству Англии.

Но все это чистейшая ерунда. Англия была, есть и навсегда останется великой морской державой, пока это угодно Богу.

Что же женщины? Время от времени они так или иначе заявляли о себе. Ходили слухи, что в Лондоне и еще в одном-двух крупных городах появились женские клубы, подобно мужским. Конечно, в это мало кто верил, но что было доподлинно известно, так это проснувшаяся в женщинах страсть к чтению. Причем подобный интерес отмечался не только у дам среднего класса. Женщины, принадлежавшие к рабочему классу, все чаще спрашивали в книжных лавках книги Джорджа Элиота[5]. Спросом пользовались книги Диккенса, чего нельзя было сказать о произведениях миссис Гаскелл, мало читали Троллопа, не питал рабочий класс особой любви и к Теккерею, книги которого изобиловали ядовитыми насмешками. Попадись им сочинение Джона Стюарта Милля[6]«Порабощенные женщины», они бы с пренебрежением отвернулись от этой книги: слишком хорошо им была знакома тема. Об угнетении женщины они знали не понаслышке.

Но ничто не нарушало размеренный ритм жизни обитателей Брук-Хауса: ни события, происходившие в мире, ни борьба рабочего класса за освобождение. Миссис Дэн Беншем большей частью занимала себя чтением работ сестер Бронте, а Диккенса и Гаскелл не любила. Из поэтов предпочитала Байрона Вордсворту, иногда почитывала ранние работы Донна, где основной темой была любовь, а не духовные мотивы.