– Завтра могут быть здесь...

– Встретим по полной программе! Устроим праздник. С фейерверком.

– Ка-акой красивый... – восклицает Парамоша, это уже относится к появлению нового действующего лица.

Сохно в это время выводит к вертолету пленного командира боевиков. Вид у того основательно потрепанный. Глаза ничего не видят из-за сияющих всеми цветами радуги синяков. На ноге, как поводок, веревка, конец которой держит в руке один из бывших пленников и время от времени натягивает, «выравнивая» шаг своего недавнего мучителя.

– Кто этого красавца так полюбил? – спрашивает, подходя и протягивая руку для приветствия, майор Паутов.

– Бывшие пленники высказывали ему некоторые мелкие претензии по содержанию...

Возвращается Сохно, тоже здоровается за руку со всеми прибывшими.

– Как допрашивалось, Толя? – спрашивает Паутов, знающий, кто в группе Согрина выполняет ту же работу, которую он сам выполняет в группе Разина.

– Душевный человек... Предельно открытая душа... – громко зевает Сохно. – Жалко с ним расставаться. Заставить бы его на сон рассказывать, что знает... Вместо сказки... Хотя, говоря честно, оттого, что он рассказывает, сразу сон пропадает...

– И что он такое интересное рассказывает?

– Рассказывает, что уже две партии рицина он отправил и не знает конечного адресата. Сейчас готова третья партия, за которой должны вот-вот прибыть. Единственное, что он утверждает точно, – первые две партии забирали разные группы и переправляли их в разные регионы Центральной России. В разные города...

– Следовательно, – за майора заканчивает полковник, – готовится какая-то значительная диверсия, и мы в состоянии предотвратить только малую часть ее.

– Еще одну малую часть мы своей группой предотвратили... – отвечает Разин. – Ликвидировали банду, переправляющую рицин во Владикавказ. Так раненые рассказали.

– До какого времени должны были работать ваши производители?

– Этого не знаем... У нас был производитель-одиночка. Все, что он делал, передавал полевому командиру Абу Бакару, а тот перепродавал группе террористов, которая готовилась через полторы недели отправиться во Владикавказ.

– Весну встречать... – комментирует Сохно.

– Наши должны были успеть произвести еще одну партию. Теперь, естественно, не произведут, но две отправленные партии меня сильно беспокоят. Необходимо будет брать живым командира группы, что движется в нашу сторону. Естественно, по возможности.

Все спецназовцы знают, что такое брать живым человека, который не хочет попасть живым в руки федералов. В этом случае нужна не просто хорошая боевая подготовка, но и хитрость.

– Все в «шмеля»[21]не поместимся, – говорит Согрин. – Выдвигаемся марш-броском. Здесь – рядом, устать не успеем... Сохно летит... В главной пещере еще двое пленных и запас рицина. Он отправит. Идем...

* * *

Объединенная группа уже завершает последний поворот по тропе, когда видит взлетающий вертолет. Значит, Сохно уже успел загрузить запасы рицина и пару пленников. Полковник не сомневается, что Сохно опять будет на склероз жаловаться – забыл снять с боевиков «бабу-ягу». Отправил их в таком не слишком удобном виде. Да и времени, скажет, на перевязывание не было. В самом деле, лучше завершить все работы как можно быстрее, чтобы не попасться в поле зрения случайного наблюдателя. За пролетающими вертолетами местные жители привыкли следить с обостренным вниманием, потому что, как правило, появление винтокрылых машин не несет им ничего хорошего. Да и почти все местные готовы подсказать боевикам, если такие появятся, что где-то неподалеку в воздухе вертится опасная птица с НУРСами на подкрылках.

– Дело сделано. Вперед... – полковник уступает место ведущего капитану Юрлову, а сам присоединяется к Разину в арьергарде.

– Наметки, Игорь Алексеевич, какие-то есть?

– Были наметки хорошие, но придется их отменить...

– Что так?

– Если есть необходимость брать командира живьем, использование взрывчатки отпадает. Хотя это нам обеспечило бы сразу значительное преимущество. Я планировал груз рицина заминировать. Зайдут в пещеру и попрощаются навсегда с солнечным светом. Там бы их и похоронить. Теперь нельзя. Надо действовать выборочно. Сейчас вместе место осмотрим, тогда и решим.

* * *

Место полковник с подполковником осматривают тщательно. Потому что раньше у группы полковника Согрина не было возможности произвести тщательный осмотр. Когда же возможность представилась, уже не было на это времени. При осмотре стараются не сходить с тропы напрямую по снегу, чтобы не оставлять следов, которые могут насторожить боевиков. Отыскивают каменную полосу, по которой можно взобраться на гребень, и оттуда осматривают. Знать окрестности так же важно, как знать непосредственное место действия.

Кордебалета полковник опять усаживает за рацию. Необходимо запросить в штабе группировки волну радиста группы ОМОНа, идущей по следу подходящего отряда боевиков. И, если есть возможность, связаться с омоновцами, чтобы яснее знать обстановку.

Когда обе группы собираются на утоптанной площадке перед большим камнем, начинается, как обычно, общее обсуждение предстоящих действий. Убитый часовой вместе со своим сменщиком отправлены Сохно в Грозный на вертолете. Там проведут опознание, проверят причастность к боевым действиям, террористическим актам, похищению людей и другим преступлениям и только после этого передадут тела родственникам.

– Слушаю мнения... – Согрин остается стоять, когда другие садятся.

– Мне кажется, что чем меньше мы будем мудрить, – говорит Паутов, – тем быстрее дело сделаем. Ситуация простейшая. Действовать следует стремительно, на высокой профессиональной наглости. Занимаем позицию сверху, чтобы не оставлять следов. Минируем тропу. В такой ситуации они пойдут наверняка цепочкой. Взрыв мины положит двоих, может быть, троих. Одновременно следует создать завал дальше по тропе... Чтоб не отступили...

– Любой завал, – возражает Сохно, – это готовый бруствер... Зачем нам делать для боевиков укрытие? Их и так больше, чем лично мне бы хотелось. И я предпочитаю видеть их открытыми для моих пистолетов.

Он во время разговора чистит свой «стечкин», который обычно носит по-ковбойски на правом бедре. Второй «стечкин» ждет своей очереди в кобуре за плечом майора – этот уже носится на манер самурайского меча. Кобура крепится просто и удобно. Спереди ремень тянется к поясу. Сзади вместо ремня широкая резинка. Сохно при необходимости просто тянет за передний ремень, и рукоятка пистолета ложится ему в руку.

– Зато завал сразу затормозит их отступление... – настаивает на своем Паутов.

– Не с этого надо начинать... – говорит свое слово Согрин. – Боевики идут на встречу с другими боевиками. Это забывать нельзя. А их здесь никто не встречает... Это сразу большой минус, который вызовет повышенную боевую готовность... На мой взгляд, нам следует переждать этот момент очень тихо. Чтобы они успокоились, пошевелили извилинами в голове, если они у них есть, и пришли к выводу, что здесь побывал спецназ, хозяев пещеры захватили или перебили, рицин скорее всего тоже захватили, но их никто не ждет, и потому у них есть возможность благополучно убраться восвояси...