Переведя дух, Маред прокралась несколько шагов до своей комнаты. Какое счастье, что хоть сюда можно забиться. Монтроз всегда предпочитает спать один или это только сегодня? Потом, все потом…

Стянув платье и белье, она нырнула под одеяло, едва приподняв его, не расстелив постель по-настоящему. Подумала, что надо бы прикрыть дверь на задвижку – но толку? И провалилась в сонное забытье, хотя мгновением раньше была уверена, что ни за что не уснет до утра.

Ночь благодаря перепуганной глупышке Маред выдалась та еще. Смешно и грустно: остаться неудовлетворенным, когда в соседней спальне такое горячее, гибкое, нежное… Только сделай несколько шагов, открой дверь и руку протяни. Здесь, лежа в его объятиях, девчонка ежилась, вздрагивала, жмурилась и напрягалась, и было видно, что ей стыдно и страшно, но не настолько, чтобы не чувствовать удовольствия. Только это и помогло остановиться вовремя, когда Алексу уже хотелось так, что мышцы в паху начало сводить судорогами.

Он сдержался. Даже принял безразличный вид, а зверь внутри рвался с цепи, выл и бесился, требуя завалить, раздвинуть колени и смотреть в глаза, вбиваясь, наслаждаясь криками и всхлипами…

Когда Маред выскочила за дверь, стало только хуже. Настолько хуже, что рука сама потянулась к застежке брюк, чего с Алексом уже не случалось давным-давно – не было такой необходимости. Потом он вытягивался и млел в сладкой судороге, выплескиваясь в собственную ладонь, а перед глазами стояло испуганное лицо с плотно сжатыми губами и как эти губы тянулись к нему: неумело, отчаянно и старательно. Вот эта отчаянность Алекса и остановила – чтобы не сломать хрупкую связь, едва-едва протянувшуюся между ними.

И снова, уже расслабленному и успокоенному подумалось, что затея слишком уж грязная. Маред Уинни совершенно не похожа на девиц полусвета, всегда готовых к пикантному приключению или торговле своими прелестями. Эту породу Алекс изучил еще в молодости, дорвавшись до первых больших денег. Смазливые мордашки, упругие тела, в манерах либо откровенное бесстыдство, либо оно же, замаскированное фальшивой невинностью – пару лет он менял пассий, даже не запоминая имен, такими они все были одинаковыми. Потом, утолив голод, стал выбирать и быстро обнаружил, что выбирать не из чего. Женщины отличались разве что ценой и, как следствие, умелостью и ухоженностью. Те, кто поумнее, задерживались дольше, но и они, в конце концов, начинали вызывать глухое раздражение.

А потом очередная любовница, пытаясь удержать его если не телом, то запретным удовольствием, привела Монтроза в закрытый клуб для игроков со страстью. И там он открыл для себя совершенно другую разновидность женщин. Эти искали не денег, а утоления внутренней жажды, желания повелевать или подчиняться. С первыми, как быстро понял Монтроз, ему просто было нечего делить, но вот вторые… Нежные, покорные, не виноватые в скрытом внутреннем надломе, заставляющем искать властной руки и сладкой боли… Эти не могли иначе, они зависели от хозяев, часто влюблялись в них по-настоящему и постоянно рисковали: репутацией, здоровьем, попросту жизнью. Когда Монтроз стал одним из Мастеров клуба, то быстро приобрел славу надежного и правильного Господина, готового позаботиться о тех, кто ему доверяет. Это льстило, это налагало ответственность. И это позволяло держаться, обуздывая темные стороны своей натуры, не переступать за грань, которая отделяет взаимное удовольствие от преступления.

Но Маред не была похожа и на них. Слишком гордая и независимая, ничуть не желающая познавать тьму в себе. Она давно могла бы найти себе богатого покровителя, если бы хотела, значит, в отношениях ее привлекала не выгода. И уж точно она не хотела становиться чьей-то любовницей ради утоления страсти. О, ей могло понравиться – Алекс был в этом уверен – но сейчас-то она этого не желала.

И Алекс понимал, что собственные, тщательно взлелеянные принципы летят ко всем боуги, когда он принуждает девчонку к тому, от чего ей стыдно и тошно. Но остановиться не получалось. Снова и снова он убеждался, что хочет Маред Уинни так, как когда-то хотел покинуть приют, а потом завести свое дело: яростно, спокойно и безрассудно, наплевав на чужое морализаторство и чугунную тупость законов. Хотел – и добился. Значит – добьется и сейчас. Вопрос, как обычно, только в цене. Какую цену готов заплатить он, королевский стряпчий лэрд Монтроз, и какую придется заплатить Маред. И будет ли стоить результат сделки этой цены?

Ответов у Алекса не было. Была Маред, глупая птичка, попавшая в силок и все еще рассчитывающая из него выбраться. Птичку хотелось гладить по перышкам, любоваться, слушать биение крошечного сердечка в ладони, а потом медленно эту ладонь сжать, остановившись в самый последний момент, когда еще не поздно. Но поймет ли это птичка? И когда – не поздно? И сможет ли он остановиться?

Утром, когда Алекс собирался в контору, Маред еще спала. Эвелина подала завтрак, привычно уточнив меню ужина, и сообщила, что собирается вызвать мастера: что-то случилось с краном на кухне. Конечно, мелкие хозяйственные заботы Алекса не касались, но в таких случаях он был непоколебим: чужой человек в доме – это как раз не мелочь. Эвелина о его тревожном отношении к подобному знала и принимала с тем же уважением, что и другие странности, которых еще как хватало. Вот и сейчас, предупредив о приходе техника, сдержанно осведомилась, что предпочитает на завтрак гостья и какие будут распоряжения по ее поводу? И ни слова о таком нарушении приличий, как юная женщина с неизвестным статусом в доме неженатого мужчины.

Пожав плечами, Алекс попросил только проследить, чтобы гостья не забывала поесть, а в остальном пусть занимается, чем пожелает, и беспокоить ее не нужно.

Эвелина сделала реверанс, едва заметно поджав губы – если б Алекс не знал ее много лет, ни за что не заметил бы – и удалилась.

А в конторе, разумеется, сразу же навалились дела. Первые часа три Алекс привычно посвятил текущим делам, на обед была назначена деловая встреча – и навязчивые мысли отступили. Просмотрев отчеты, он утвердил пару интересных предложений от старших стряпчих и подписал смету на обновление технического отдела. Потом, выбрав время, попросил секретаршу вызвать Хендерсона с документами по студентам на практику. И, наконец, откинулся на спинку кресла, расслабившись и прикрыв глаза.

– Можно?

– Заходи, Стивен, – не открывая глаз, откликнулся Алекс. – Чай, кофе?

– Неплохо бы чаю…

Отдуваясь после подъема по лестнице, начальник отдела внутреннего распорядка опустился в кресло для гостей и положил на стол увесистую кожаную папку.

– Кэролайн, будьте добры приготовить нам чай!

– Да, мой лэрд, – прозвенел хрустальным колокольчиком голос секретарши из приемной, и Алекс услышал, как загудел астероновый нагреватель.

– Ну, что там у нас с юными рыцарями правоведения на это лето?

– Шестеро. Трое после предпоследнего курса, двое только окончили обучение. Документы на всех готовы: копии экзаменационных книжек, рекомендации декана и преподавателей, личные заявления…