Джесси понимает, что в ее пересказе ответ Сьюз звучит неприятно, а это не так. Тренер жесткая в хорошем смысле слова. Она не хочет, чтобы Джесси даже думала о двух ошибках в матче. Вместо этого призывает ученицу использовать позитивную визуализацию. У нее есть несколько любимых фраз: «Делай удар всем телом! Соберись!» Но Сьюз также дает Джесси советы, которые не имеют никакого отношения к теннису, например: «Никогда не меняй свою девичью фамилию. И сама зарабатывай на жизнь».

– Ты же не хочешь финансово зависеть от мужчины, правда? – спросила Сьюз как-то утром, пока они собирали с корта мячи.

– Хм… нет?

Сьюз подкатила теннисный мяч к белой кроссовке, одним быстрым движением ноги и ракетки подбросила его вверх и поймала.

– Скажи мне, Джесси, есть ли у тебя примеры для подражания?

– Мой брат во Вьетнаме. Служит стране.

– А примеры женщин?

Джесси задумалась. Наверное, стоило назвать маму? Но Кейт не сделала карьеру и не зарабатывала, как и Экзальта. Блэр преподавала, но уволилась, когда вышла замуж за Ангуса. Кирби сейчас трудится в отеле на Винограднике, но она вольная птаха, да еще курит марихуану, и пусть Джесси обожает сестру, примером для подражания назвать не может.

– Ты?

– Чертовски правильно! – И Сьюз подбросила еще один мяч.

Джесси возвращается к письму. Она приказывает себе не отвлекаться.

Джесси снова останавливается. Она обещала Блэр, что никому не расскажет правду, но ведь Тигр далеко, вестей от брата не было уже несколько недель, и кто знает, доходят ли до него письма. С таким же успехом можно запечатывать послания в бутылку и бросать в океан.

Джесси и сама уже знает, как такое случается.

[28]

Воскресным вечером Кейт везет Дэвида на пристань к последнему парому. Они приезжают, он наклоняется, целует ее и говорит:

– Ты слишком много пьешь.

Кейт хочет запротестовать, но не успевает вымолвить ни слова. Дэвид продолжает:

– Если так пойдет и дальше, станешь как твоя мамочка. А ведь этого никто из нас не хочет.

Он выходит из машины и становится в длинную очередь людей, возвращающихся в будничную жизнь после отличных летних выходных. Кейт ждет – вдруг муж помашет, – но автомобиль позади сигналит, и ей приходится уехать.

Дэвид высказал свое мнение.

И он прав. Она слишком много пьет.

Все началось в воскресенье двадцать пятого мая. После окончания базовой подготовки Тигра отправили за океан, на Центральное плато Вьетнама. Они с Экзальтой пошли на бранч, и Кейт так напилась, что Дэвиду пришлось выносить ее из «Юнион Клаб». Дома она вырубилась в спальне за задернутыми шторами, хотя было всего три часа дня. Проснулась в полночь, поняла, что во Вьетнаме сейчас полдень, и начала рыдать. Матери по всей Америке держались стойко, укрепленные любовью к стране и ненавистью к коммунизму, но Кейт не могла справиться с эмоциями. Тигр обладал хорошими инстинктами и уличной смекалкой, из него получился идеальный солдат, его отец был кадровым военным. Кейт следовало чувствовать уверенность и гордость, но она могла думать лишь о том, что может больше не увидеть сына.

Как ни жалко прозвучит, алкоголь – единственное, что ей помогает.

Дома, в Бруклине, когда Дэвид уходил на работу, а Джесси – в школу, Кейт открывала бутылку «Шабли», которую приканчивала к обеду. Днем она пила водку с содовой – в отличие от джина водка не пахла, – а потом, после возвращения Дэвида, наливала себе и мужу по стакану скотча, который они потягивали, пока смотрели Уолтера Кронкайта. Затем к ужину открывали бутылку вина, а заканчивался день глотком хереса или черничного бренди.

По мнению Кейт, все было не так страшно. Всего-то девять или десять бокалов за день, меньше чем по одному в час, хотя иногда вечером она выпивала несколько мартини за ужином, как в ту субботу в «Шкипере». Ужин они начали с шампанского, чтобы отпраздновать первый выходной Дэвида на острове, хотя, по-честному, это был фарс. Муж ненавидел Нантакет. Хотя Дэвид бы возразил, что любит сам остров, но ненавидит жить под одной крышей с Экзальтой, в ее доме. Особняк, даже вместе с «Пустячком», стал тесным для разросшейся семьи, а жить по правилам Экзальты оказалось тем еще испытанием. Дэвиду также не нравилось, что их общественная жизнь вращалась вокруг клуба «Поле и весло», где он не чувствовал себя частью сложившегося общества или даже просто желанным гостем.