— Давай сюда! — рявкнул грубый голос. — Тогда останешься в живых.

Забравшись на скалу, Джек увидел на тропе юношу. Его окружили трое с дубинками и кинжалами. Судя по косматым бородам и поношенной одежде, не самураи и не ниндзя. Бандиты.

Их пленник — по виду торговец или ремесленник — был одет в простое дорожное кимоно и деревянные сандалии. Юноша вынул узелок с монетами и дрожащей рукой бросил среднему бандиту, крепкому угрюмому типу с приплюснутым носом.

— Это все? — Бандит подбросил узелок на ладони.

Пленник молча кивнул.

Бандит с отвращением сплюнул.

— Убейте его!

— Но вы же обещали! — воскликнул несчастный.

— Я соврал.

Двое помощников, злобно ухмыляясь, двинулись на юношу. Один занес дубинку, другой обнажил ржавый кинжал.

Джек не мог допустить убийства. Выхватив сю-рикэн из мешочка на поясе, он метнул его в бандита с дубинкой. Тот с воплем выронил оружие из окровавленной руки. Джек спрыгнул со скалы между вторым бандитом и его жертвой.

Оттолкнув кинжал, Джек вывернул бандиту руку и сбил его с ног. Раздался хруст ломающейся кости, и бандит с воем стал кататься по земле.

— Эй, ниндзя! Лови дубинку побольше!

Джек успел оглянуться: на голову опускалось тяжеленное бревно. Пригнувшись, юноша ткнул главного бандита локтем в живот, но тот не дрогнул. Джек нанес удар «дьявольский горн». Бандит отлетел к дереву, роняя бревно.

— Я не боюсь тебя, ниндзя, — прохрипел главный, вынимая зловещего вида кинжал.

Внезапно бандит застыл на месте, как будто увидел призрака.

— Голубые глаза? — пробормотал он, осторожно отступая. — Ты не ниндзя. Ты демон!

Повернувшись, главный пустился бежать что есть духу. Сообщники бросились за ним.

— П-п-пропгу, не убивай меня. — Юноша упал на колени, мертвенно-бледный от ужаса.

Джек поднял узелок, впопыхах оброненный бандитами.

— Возьми деньги! Все деньги! — взмолился юноша.

— Они твои. — Джек положил узелок на ладонь юноше. — И ты свободен.

— Б-благодарю. — Юноша изумленно поклонился до земли. — Это выручка моего отца из Маруяма.

— Твой отец — торговец?

— Да, он продает вееры, — ответил юноша, с опаской поднимаясь на ноги.

— А куда ты направляешься ?

— В Соно... Но я вышел поздно и решил пойти напрямик к почтовой станции... Как глупо. Надо было слушать отца...

— А потом куда?

— В Камеяма... Цу... Тоба... А что?

Джек улыбнулся под капюшоном. Вот он, долгожданный случай!

— У меня к тебе просьба. — Он решил довериться внутреннему голосу.

— Моя жизнь к вашим услугам, — церемонно поклонился сын торговца.

Пошарив в складках сёдзоку, Джек вынул записку.

— Можешь доставить это письмо Датэ Акико в Тоба?

Принимая сложенный листик рисовой бумаги, юноша снова отвесил поклон.

— Почту за честь помочь.

— Это очень важное письмо, — подчеркнул Джек. — Никому его не вручай, только самой Акико.

— Обещаю беречь его как зеницу ока!

Юноша зашагал дальше. Джек проводил его взглядом, отчаянно надеясь, что послание попадет к адресату.

Джек сидел у подножия храма над долиной. Из-за гор медленно поднималось солнце, приветствуя новый день; под бодрые петушиные крики просыпалась деревня. Оживала кузница Кадзийи, крестьяне выходили на улицу, потягиваясь и разминаясь перед тяжелой работой.

Джек ждал. Он ждал изо дня в день вот уже которую неделю. За это время рис из ярко-зеленого стал светло-коричневым, поля осушили, а колосья начали клониться к земле под тяжестью зерен. В лучах рассветного солнца созревшие посевы сверкали чистым золотом.

Джек вздохнул и решил смириться с мыслью, что Акико не придет. Может, она не получила письмо, или не поняла шифр, или что-то задержало ее в пути. Еще день-другой, и он сам отправится на поиски, чтобы рассказать ей о Ханзо. Акико — его самый близкий друг. Джек не покинет Японию, не сообщив ей столь важную новость.

Ему вовсе не хотелось снова возвращаться в Соно, но выбора не было.

— В последнее время ты зачастил к Будде.

Джек поднял голову. К счастью, это была Миюки, а не Сиро, который то и дело внезапно появлялся у храма и каждый раз расспрашивал о самураях. Джек был неизменно вежлив, но дружить с Сиро его не тянуло. Зато, судя по всему, он не доложил Момоти о записке. И на том спасибо.

Миюки была в простой белой юката, а в руках держала широкополую соломенную шляпу. Сегодня она явно не тренировалась и собиралась работать вместе со всеми в поле.

— Я прихожу помолиться о сестре, — ответил Джек.

Он не лгал: каждый день в ожидании Акико — это лишний день ожидания для Джесс. Кроме того, Джек всегда обращался к душам отца и матери и просил о помощи на трудном пути. Миюки сочувственно кивнула и села рядом.

— Я тоже прихожу сюда вспомнить о семье.

— Они все похоронены здесь? — Джек кивнул на небольшое кладбище.

— Нет, но я поставила могильный камень в их честь.

Теперь Джек понимающе кивнул.

Они замолчали, задумчиво глядя на равнину.

— Мне их... так не хватает, — сдавленным шепотом произнесла Миюки.

За ее напускной грубостью таилась ранимая душа. Джеку было хорошо знакомо это чувство пустоты и одиночества.

— Мне тоже не хватает родителей, — признался он.

Миюки подняла на него глаза, полные слез.

— Зато убийца твоего отца мертв. Ты отмщен, а я нет. — Она судорожно вцепилась в колени. — Ничего, придет день, и самураи заплатят за все.

Ее взгляд вновь запылал ненавистью. На этот раз ярость не была направлена на Джека, но он хорошо представлял, какова ее разрушительная сила.

— Месть не избавляет от боли; ненависть к врагу лишь пожирает тебя изнутри. — Так сказал мастер дзэн, когда Джек пообещал отомстить за отца. — Не я убил Глаза Дракона: мой благородный друг пожертвовал ради этого жизнью. Но смерть врага не принесла мне утешения, и я по-прежнему скорблю об отце. Лучше посвятить себя жизни, а не убийству.

— Но как? Каждую ночь, засыпая, я вижу умирающую мать... — Девушка снова умолкла и затряслась всем телом.

— Как это произошло? — Джек понимал, что Миюки отчаянно хочет выговориться. Наверняка она ни с кем не делилась своим горем, опасаясь обвинений в слабости.

Наконец Миюки отважилась заговорить.