сделал небольшой торжественный глоток и посмотрел на римского гостя. – А кому из ваших богов отдает предпочтение наместник Галл?

Такой неожиданный вопрос застал Лукана врасплох, и он поспешил приложиться губами к ободу килика, чтобы потянуть с ответом. Не совсем обычный интерес к персоне командующего наводил только на две мысли: то ли Деметрий и впрямь был чрезмерно религиозен, то ли пытался найти у тех, с кем предстояло иметь дело, слабые места. В любом случае ответить было нужно.

– Как и любой римлянин, Галл почитает всех наших богов, – сказал юноша, не затягивая паузы. – Но как воин в первую очередь приносит жертвы Марсу.

– Разумно. – Деметрий качнул седеющей головой и перевел взгляд на соотечественника. – А ты как считаешь, уважаемый Гераклид?

Тот вытер усы и бороду тыльной стороной ладони, прищурился.

– Вот я, по понятным причинам, отдаю предпочтение Гермесу. Но и о других богах не забываю.

– Это правильно… и предусмотрительно. Зачем гневить бессмертных?

– Именно! Себе дороже будет. Забудешь, например, задобрить Посейдона, а он возьми да и нашлет шторм, который потопит твои корабли. И все из-за того, что пожалел одного петуха!

Деметрий понимающе вздохнул: видимо, сам не один раз нес убытки из-за морских бурь. Между тем выпитое вино начало ударять в голову, а на стол выставили новые блюда: зажаренного в золотистом соусе огромного осетра и целую гору сдобренных травами вареных мидий. По зале мгновенно распространился настолько аппетитный запах, что у Лукана, уже насытившегося молодой козлятиной, вновь разыгрался аппетит. Однако любопытство гостеприимного хозяина, похоже, не было еще удовлетворено. Он аккуратно, удерживая двумя пальцами, отправил в рот розовый язычок мидии, запил вином и задал очередной провокационный вопрос:

– Правда ли, что наместник Дидий Галл не самого знатного рода?

– Он из всадников. Как и я. – Лукан смотрел на грека с твердостью уверенного в своем благородном происхождении человека. – Что не помешало ему успешно воевать в Британии и стяжать там славу великого полководца, а также завоевать уважение своих солдат.

– О! – Деметрий приложил свободную руку к груди. – У меня и в мыслях не было бросить тень на знатность досточтимого наместника или твою, трибун. Я лишь уточнял. Как и у вас, римлян, заслуги перед отечеством у нас тоже ставят превыше всего.

– В самом деле? Почему тогда ваш стратег Фемистокл, разбивший персов при Саламине и спасший Элладу, умер в изгнании?

– Так иногда случается. Нити судьбы сплетаются в свой особый узор, который трудно изменить смертным.

И опять Лукан удивился той степени религиозности – тонкой, ненавязчивой, – какую выказывал этот влиятельный муж.

– Слишком часто в итоге, – заметил он, – складываются подобные узоры. Я бы мог назвать и другие имена. Все эти люди отличились перед отечеством и желали ему только блага. А что получили в награду?

– Молодой человек хорошо знает нашу историю, – улыбнулся наконец Деметрий. – Я приятно удивлен.

– И нашим языком владеет отменно, – добавил от себя Гераклид. – Учителем случайно был не грек?

– И преподавал он мне не только историю.

Домашним учителем Лукана действительно был пожилой грек Гиперид. Помимо истории он заразил его интересом к литературе и философии и именно он обучил его эллинскому языку. Гиперида уже как год не было в живых, и они с Туллией искренне скорбили о нем. Особенно младшая сестра, всей душой привязавшаяся к своему наставнику – доброму и тихому старику.

– Думаю, – задумчиво произнес Деметрий, – и у римского народа найдется немало героев, незаслуженно забытых или отвергнутых соотечественниками.

– К сожалению, это так…

– А я скажу вам вот что… – Гераклид посмотрел в наполовину опустевший килик. – Судьбы героев – не наша забота. На то есть боги. Нас же должно волновать, что из себя эти герои представляют сейчас. Потому как от них зависит сегодня то, каким будет наше утро завтра.

– Хорошо сказано! – воскликнул Деметрий, вскидывая руку с кубком.

– Я не увидел в городе скифов и других торговцев с равнин, – ненавязчиво, обращаясь сразу к обоим грекам, перевел Лукан разговор к интересующей его теме.

Ответил Гераклид:

– Наш город славен на весь мир своим радушием в отношении заморских купцов, – начал он издалека. – Но ты правильно подметил: ни кочевника, ни пахаря со своим товаром здесь не встретишь. Дело в том, что дорог, по которым бы можно было привезти эти товары по суше, просто-напросто нет. Да и места вокруг дикие: либо тавры спустятся с гор и разграбят караван, либо скифы, воспылав в очередной раз ненавистью к Херсонесу, налетят стаей. Так что самые безопасные двери в город – только с моря.

– Они же и единственные, – продолжил Деметрий, когда Гераклид умолк. – В Херсонесе нет открытого рынка. Торговые сделки с заезжими купцами совершаются в городском порту. А уже потом товары расходятся по всем странам за пределами Понта Эвксинского. Именно поэтому шумных, непредсказуемых скифов в полисе не увидишь. Да и вообще, от их присутствия, как известно, одни проблемы. – Он заглянул в свой кубок и подал знак застывшему позади них виночерпию.

Стройный черноволосый юноша с удивительной проворностью зачерпнул из кратера ровно столько, сколько нужно, чтобы наполнить один килик. При этом из киафа, который он сжимал в тонкой руке, не пролилось ни капли. Наполнив сосуд хозяина, он так же ловко обслужил гостей и с невозмутимым видом отступил на прежнее место.

«Этот мальчик похож на юного бога. У Деметрия определенно есть вкус. И деньги, чтобы окружать себя красивыми игрушками», – подумал Лукан и, улыбнувшись, обратился к главе эсимнатов: – Я слышал много лестного о твоих конюшнях. – При этом его взгляд скользнул по Гераклиду, который и поведал ему об этой стороне жизни своего делового партнера.

Деметрий польщенно склонил голову, пытаясь скрыть вспыхнувший в глазах огонь. Лошади были его страстью, которой он посвящал значительную часть своего времени. Если не сказать больше – жизни! И результаты этой крепкой привязанности были налицо. Конюшни его считались лучшими в Херсонесе, славились далеко за пределами полиса и при этом приносили ему немалый доход. Пожалуй, не нашлось бы ни одного уважаемого гражданина, лошадь которого не прошла обучение у конюхов Деметрия. И когда он узнал, что не так давно римлянин приобрел молодого жеребца, тотчас предложил услуги своей конюшни, заверив дорогого гостя, что на выходе тот получит непревзойденного боевого коня. Причем совершенно бесплатно!

– Ты быстро нашел его слабое место, – сказал Гераклид, когда они, покинув дом Деметрия, расположились в беседке его дома. – Можешь быть уверен, ты не узнаешь своего Аякса. Конюхи Деметрия знают свое дело.

Быстро надвигались сумерки. С моря, даря прохладу, дул свежий бриз. Душа Гераклида жаждала продолжения, и он велел рабу принести им амфору лучшего