— Лика! Ты отдаешь себе отчет?..

— Полностью. Я давно заметила, как бы унюхала и глазами увидела.

— Я тоже насморком и слепотой не страдаю.

— Но ты не беременный!

— Кто сказал? — Леша хотел обернуть все шуткой.

— У меня факты! — укоризненно надулась Лика.

— Также нос, глаза и уши — все очень симпатичное. Хочешь, яблочка потру? А завтра начнем поиски психиатра по беременным.

— Мне не нужен психиатр! Вот как ты думаешь, почему Кира Анатольевна уехала?

— Думать долго не приходится. Заболел ее двоюродный брат.

— Которого она двадцать лет не видела! Леша!

Кира Анатольевна сбежала рожать!

— Родила царица в ночь не мышонка, не лягушку…

— Сам ты лягушка! Почему ты мне не веришь?

Почему вы все считаете меня принцессой на горошине, изнеженной и тупой?

— Определение «тупой» не принимается. Просто сдвиги по фазе наблюдаются: то на дно уходила в отсутствие купальника, то мою мать черт знает в чем обвиняешь! — Последние слова Лешка произнес грозно. — Твоя забывчивость — вообще отдельная история. Женился на девушке с большим приветом!

— Алексей! — призвала Лика, — Давай поговорим спокойно!

— Давай! — согласился он. — Только не про так называемую беременность моей мамы! Две беременных на тридцати пяти квадратных метрах полезной площади — это перебор.

— Я тебе приведу факты!

— Как говорит тетя Люба, против каждого факта есть аргумент.

— Слушай! Значит, сначала я почувствовала…

Ладно, это не описать. Потом смотрю: Кира Анатольевна мои витамины для беременных пьет, а потом не пьет — свои купила! И прячет их там, где кухонные полотенца!

— Она могла перепутать витамины для старушек с витаминами для беременных.

— Кира Анатольевна подолгу сидела в Интернете и читала про беременность!

— Для тебя старалась!

— Очень мне нужны, — горячо возразила Лика, — особенности протекания беременности у позднородящих! Я вовремя родящая. Лешка, ведь творчество Джотто пусто!

— Мы на живопись перекинулись?

— Дурак! Книга «Творчество Джотто», в которой деньги хранились! Кира Анатольевна все забрала!

— Что неопровержимо свидетельствует — моя пятидесятилетняя мама на сносях!

— Да! Она уехала из-за меня! Потому что у меня будет ребенок! А если бы ты не был женат или я не беременная, она, может, призналась бы! Мне плохо! Я ее выдавила из квартиры, из Москвы! — Лика долго сдерживалась и наконец заплакала.

— У-у-у! — протянул Леша, обнял жену и пристроил у себя на груди. — Как нас разобрало! Процесс-то, оказывается, давний и хронический. Милая, а чего бы тебе не быть нормальной? Я готов тебе все фрукты, а также гвозди на терке тереть.

Ведь доктор говорил, нам железа не хватает?

— Леша! — бубнила Лика ему в плечо. — Я тебе признаюсь, только ты обещай, что во мне не разочаруешься — Буду крепиться. У твоей мамы полдюжины внебрачных детей?

— Нет, у нее только один папин внебрачный Леша! — Лика глубоко вздохнула и решилась:

— Леша, я залезла в сумку Киры Анатольевны!

— И что нашла? — заинтересованно спросил Леша.

Лика отстранилась от него, обрадованная тем, что, похоже, ее не станут обвинять в аморальном поведении.

— Понимаешь! Сумка лежала в прихожей, расстегнутая. И торчала из нее бумажка, бланк, хорошо мне знакомый… Ты меня не осуждаешь? Это впервые в жизни! Вытащила я листочек. И на нем было… Леша! Это было заключение УЗИ беременной Киры Анатольевны! У нее девочка такого же возраста, как наш мальчик. Тут, — Лика положила ладонь мужа на свой живот, — наш сын. А там, — она неопределенно помахала рукой, — у тебя сестра. Леша! Так бывает! Думаешь, я обрадовалась вначале, когда узнала, что у меня брат есть?

Леша помолчал и заговорил, как показалось Лике, на совершенно посторонние темы:

— Ты незнакома с Алиской-баронессой, дочерью тети Любы. Еще тот фрукт! Она на четыре года меня моложе. Как-то приезжает, мне было шестнадцать, ей соответственно двенадцать Я зачем-то позвонил домой. И просит меня Алиска без всякого стеснения, оно ей чуждо, купить ей прокладки с крылышками в аптеке на площади Дзержинского. Представляешь? Только явилась из Сургута и уже разузнала, где с крылышками продаются. Мне, конечно, не в кайф, но поехал и купил. Целый день их возил! Испариной покрылся! Вдруг ребята на тренировке в бассейне увидят? Ведь обсмеют на всю оставшуюся жизнь.

— Не понимаю! — перебила Лика и ревниво поджала губы. — При чем здесь твоя Алиска?

— При том, что присутствие в моем портфеле прокладок с крылышками вовсе не свидетельствовало о наличии у меня месячных! И происхождение бланка, который ты посмотрела у мамы, наверняка простое и элементарное. Что мы голову морочим?

Давай позвоним маман и прямо спросим!

— Давай! — согласилась Лика. — Только не прямо, а деликатно. Как ей звонить?

— Как? — переспросил Леша.

— Ведь это твой дядя! — упрекнула Лика. — Его имя? — Она взяла в руки телефонную книжку.

— Коля, или Петя, или Вася.

Хоть убей! Я его видел, когда мне было два года!

— А фамилия? — листала книжку Лика.

— Мамина девичья Громова.

— Громовых нет. Это дядя со стороны дедушки или со стороны бабушки?

— Спроси что-нибудь полегче! Мои дедушка и бабушка отъехали до моего рождения. Маман взяла билет в Караганду. Или в Курган? Или в Кривой Рог?

Они перерыли телефонную книжку вдоль и поперек. Искомого дядюшки не обнаруживалось. Для Лики это стало лишним подтверждением бегства Киры Анатольевны. Для Леши ничего не значило.

Маман обещала позвонить через неделю, вот мы у нее и спросим, на каком она месяце, ха-ха!

Лика впервые столкнулась с тем, что даже между самыми близкими людьми, в семье, бывает глухое плотное непонимание. Ее слова — то глас вопиющего в пустыне, то досадливое капризничанье больного ребенка. Леша закрылся наглухо и при этом был сама нежность и участие.

— Ну, скажи! — просил он. — Чего тебе хочется?

— Тертого яблока, — сдалась Лика.

* * *

Не найдя понимания у мужа, Лика бросилась к тому, к кому всегда бежит хорошая девочка, — к родной маме.

Родного папу Лика не собиралась посвящать в страшную женскую тайну и во время ужина о ней не заикнулась. Но Митрофан Порфирьевич видел, что дочери не терпится о чем-то рассказать матери.