котором жила последние столетия. А мы, полные надежды, с затуманенными взорами, снова вернемся в мир людей. Увидим море, далекие города и, может, даже бескрайние травянистые равнины, тянущиеся до самого горизонта.

Один за другим ко мне приходят вампы. Все, кроме Вентоса.

Его палаш, который он не смог захватить с собой ранее, приносит Лавенция. Как ни странно, меня не тяготит ее компания. Лавенция молча сидит у окна, уставясь на холодные горы, которые в свете луны приобрели платиновый оттенок. Такие вот молчаливые собеседники устраивают меня больше всего, поскольку не отвлекают от работы.

Следующей является Уинни с десятками маленьких кинжалов, которых не было в оружейной, когда Вентос собирал там оружие – ведь она «надолго не выпускает их из виду». На этот раз вместе со скрипкой Уинни приносит смычок и с ловкостью водит им по струнам. Похоже, играет она в такт моим ударам, потому что всякий раз, как я меняю ритм, мелодия тоже меняется – с легкой и быстрой на медленную и проникновенную. И, слыша наш дуэт, я с трудом сдерживаю улыбку.

Они приходят и уходят. Молчаливые стражи или, может, тюремщики? Я не обращаю на них внимания. У меня есть работа, занимающая руки, от которой напрягаются мышцы, а лоб покрывается потом. Наверное, сейчас я почти счастлива. На большее здесь вряд ли можно рассчитывать.

Однако все рано или поздно заканчивается.

Когда рассветает, я стираю с рук сажу и остатки металла, любовно оглядывая свою работу. И только сейчас понимаю, как много успела. Намного больше, чем ожидала. Бывало, я и раньше работала долгими часами, затерявшись в собственном мире, но даже в самые удачные времена, переполненная силой, я не могла столько сделать за один день и при этом практически не чувствовать усталости.

Наверное, все дело в магии кровной клятвы и силе вампа, которая до сих пор течет по моим венам. Я касаюсь ложбинки между ключицами. Такое чувство, что вся моя работа пропиталась… им.

Как будто я вызвала Рувана с помощью одних лишь мыслей.

Сквозь стекла в железных переплетах проникают первые лучи рассветного солнца, отбрасывая пятна света на пол, отчего тот становится похож на лоскутное одеяло. Я уже давно открыла ставни, чтобы работать при лунном свете, и теперь в кузницу без приглашения врывается солнце.

Под аркой, которая ведет в старую оружейную, появляется повелитель вампов. Плотная ночная тьма, до сих пор наполняющая замок, окутывает его, словно покрывало.

При слабом свете его волосы отливают серебром, по цвету напоминая металл, с которым я работала часами напролет. Нельзя не признать, что они отлично сочетаются с золотистым оттенком его глаз. Этот мужчина словно бы соткан из ночи и зимнего холода, и все же… сейчас он вовсе не выглядит холодным.

В нем есть нечто обжигающее.

Такое впечатление, будто я уже стояла тут раньше, а он множество раз приходил ко мне в эту кузницу. Его присутствие здесь до боли знакомо и в то же время сильно отличается. И я внезапно осознаю, что чувствую его в самой своей крови, и если не буду осторожна, он вполне может меня подавить.

– Ты закончила? – разносится по кузнице низкий голос Рувана, напоминая о том, как тихо здесь стало после того, как я перестала работать и занялась уборкой.

– Да.

Он делает шаг вперед. Я отрываюсь от оружия и потрясенно наблюдаю, как повелитель вампов вступает в полосу серого утреннего света. Солнце нежно целует его кожу. Однако он не вспыхивает пламенем, а всего лишь моргает несколько раз.

– И часто ты так пялишься на мужчин?

Я мгновенно заливаюсь румянцем и отворачиваюсь к столу с оружием.

– Я не пялилась.

– Значит, восхищалась? – Он намеренно растягивает слова.

– Вот еще! – фыркаю я. – Просто думала, что вампы сгорают при солнечном свете.

– Да, если нас настигает проклятие, и неважно, живы мы или мертвы. Но не раньше. Вообще-то вампиры – не ночные существа. Конечно, наша магия всегда сильнее всего действовала в полнолуние, но именно из-за проклятия охотников наш народ теперь предпочитает исключительно лунный свет.

– Понимаю.

Руван останавливается возле стола.

– Ты мне не веришь. – Он вовсе не спрашивает. И, похоже, прекрасно осведомлен обо всех моих мыслях.

– Если дело касается тебя, я уже не знаю, во что верить, – признаюсь я.

– Когда же ты поймешь, что я при всем желании не смогу тебе солгать? И не хочу, пусть даже это кажется странным.

Все еще склонившись к оружию на столе, Руван наблюдает за мной сквозь полуопущенные ресницы. Его волосы вуалью свисают между нами, защищая нас обоих от изучающих взглядов друг друга. Лишь боги знают, с чем мы можем столкнуться, если начнем досконально исследовать соединяющую нас связь.

– Тебе чем-то помочь? – киваю я на оружие, на время отодвинув в сторону тему солнечного света. Вот и планируй «случайно» сорвать занавески.

– Само собой, я собираюсь проверить твою работу. – Руван осматривает полоски кожи – дополнительный слой защиты между плотью вампа и серебром, – которые я аккуратно заменила на всех рукоятях. – Вдруг тебе взбредет в голову отыскать лазейку в словах кровной клятвы. И получится, что смертоносный удар нанесешь не ты, а испорченное оружие.

– А так можно? – выпаливаю я.

– Нет, поэтому отбрось все надежды, – усмехается Руван, но как-то не слишком весело. – Но если я все не перепроверю, Вентос снова начнет ко мне придираться. Так что в первую очередь я стремлюсь избежать его упреков.

– Я вовсе не собиралась вам вредить. – Я поджимаю губы. – Все ваше оружие улучшилось в два раза по сравнению с тем, в каком состоянии вы его сюда принесли.

Я прохожу мимо Рувана, намереваясь покинуть кузницу.

– Вижу. Спасибо, Риана. – Очень странно слышать искреннюю благодарность из уст вампа.

Остановившись, я оборачиваюсь к нему. Никогда еще я не проводила столько времени наедине с мужчиной… ну, не считая Дрю, только вот общаться с братом – совсем другое. Посторонние мужчины, которые оказывались в непосредственной близости от меня, слишком нервничали, чтобы разговаривать, либо стремились побыстрее уйти и избежать неприятностей, ну или видели во мне предмет завоевания, запретный плод, который жаждали сорвать. А Рувану, похоже, от меня ничего не нужно. И незаметно, чтобы я хоть чуть-чуть заставляла его нервничать.

Может, так всегда и бывает у обычных мужчин и женщин? Хотя «обычными» нас уж точно не назвать.

– Если мы столкнемся с опасностью, лучше, чтобы все были во всеоружии, – в конце концов замечаю я.

– Ты совершенно права. Я надеялся, что ты так думаешь.

– Я и в самом деле не сумела бы испортить оружие? – уточняю я, не глядя на Рувана. –